Чапаев - [23]

Бои у хутора Овчинникова по своему размаху не выходили за рамки тактического масштаба и не могли оказать существенного влияния на исход событий в полосе действий всей Армии Саратовского совета. Однако это был первый успех, достигнутый только что сформированной армией, а потому ее командующий СИ. Загуменный не преминул отдать должное Чапаеву и его подчиненным.

«Николаевскому 2-му отряду, действующему под командой Чапаева, — отмечалось в приказе от 2 мая по армии, — выражаю глубокую благодарность от себя и от коллегии штаба за геройское отражение казачьей воинской части, напавшей на хутор Овчинников. Казаки выставили впереди себя несколько подвод с мирными жителями для того, чтобы наши красноармейцы не обстреляли их, но после первого залпа в воздух мирные жители разъехались в стороны, а наступавший казачий отряд в количестве 75 чел. был ружейным огнем отогнан, потеряв убитыми 2 офицера и одного казака и 2 лошади. Наш отряд состоял из 12 человек спешившейся кавалерии. Я верю, что подобно Николаевскому отряду все советские войска будут сражаться до последней капли крови, отстаивая завоевания Октябрьской революции и уничтожая контрреволюцию».[38]

В. И. Чапаев в бою у хутора Овчинникова снова доказал, как и в Первую мировую войну, что является приверженцем решительных и инициативных действий. Этого правила, он придерживался, как мы увидим, и в последующем. После первого успеха командование Армии Саратовского совета посчитало, что вполне может разгромить уральских казаков своими силами. 29 апреля военный совет полевого штаба армии большинством голосов постановил, что «штаб армии по наступлении на Уральскую область может действовать самостоятельно без особого на то указания со стороны Саратовского совдепа».[39] В соответствии с этим решением армия сосредоточилась на границе Уральской области в районе станции Озинки.

Саратовский совет рабочих, военных и крестьянских депутатов, получив постановление военного совета полевого штаба армии, не стал стеснять его инициативу. 30 апреля совет своим постановление предоставил штарму полную самостоятельность в оперативных действиях. Кроме того, военный совет и исполнительный комитет Саратовского совета рабочих, военных и крестьянских депутатов направили 2 мая командованию армии следующую телеграмму:

«Принимая во внимание, что» войсковое правительство» отклонило условие и тем самым отказалось дать гарантию о безопасности для существования Советской власти: 1) признать необходимость наступления, предоставив армии решить стратегически этот вопрос; 2) обратить внимание на подготовку позиции на случай отступления; 3) предписать командующему и начальникам частей жестко карать грабежи и мародерство во время похода, памятуя, что эти грабежи могут объединить бедняков и богачей казаков; 4) ежедневно давать подробные сведения о развитии операций».[40]

Командующий Армией Саратовского совета 2 мая издал приказ № 1 о начале наступления на Уральском направлении.[41] Войска должны были 3 мая совершить походное движение от станции Озинки в направлении на хутор Карепаново, Семиглавый Map. В приказе частям армии никаких задач не ставилось, а требовалось только руководствоваться телеграммой военного совета и исполнительного комитета Саратовского совета рабочих, военных и крестьянских депутатов.

3 мая части Армии Саратовского совета начали перегруппировку в район станции Семиглавый Map. Учитывая высокую подвижность и маневренность казачьей конницы, угрожавшей в первую очередь флангам и тьму, части армии продвигались к станции Семиглавый Map цепью вдоль линии железной дороги: на правом фланге шел Новоузенский отряд, на левом — 2-й Николаевский отряд, за ними — остальные отряды — Артиллерия и пулеметы двигались в центре боевого построения при своих отрядах. Такой боевой порядок позволял быстро, без перестроения вступать в бой с казаками. В то же время, части армии вынуждены были идти вне дорог, что очень замедляло движение. В. И. Чапаев быстро оценил все неудобства принятого порядка движения и решил несколько уклониться в сторону. Сообщив о своем решении штабу, он двинулся на Семиглавый Map по горной местности в тыл казакам.

Противник, сосредоточив свое внимание на движении главных сил Армии Саратовского совета, обнаружил 2-й Николаевский отряд только в тот момент, когда он уже спускался с гор на Семиглавый Map. Боясь окружения, казаки поспешно отступили к станции Шипово. Благодаря этому станция Семиглавый Map была занята 2 мая без боя. Однако в 7 часов вечера казаки предприняли попытку отбить станцию, но потерпели неудачу. Перед закатом солнца противник вновь пошел в наступление.

Пока было светло, атаки отбивались ружейным и пулеметным огнем, но с наступлением темноты казачьей коннице удалось прорвать оборону красных и окружить Новоузенский отряд. Тогда Чапаев, который вел бой в 5 км от Новоузенского отряда, оставив слабое прикрытие, бросился ему на выручку. Он прорвал стремительным ударом казачье кольцо и соединился с Новоузенским отрядом. Противник не выдержал натиска и поздно ночью стал отходить.

Оценку действиям В. И. Чапаева дал в 1929 г. бывший генерал Ф. Ф. Новицкий. Он родился в 1870 г., окончил Павловское военное училище и Николаевскую академию Генерального штаба, служил в штабе пехотной дивизии, командовал полком, а в Первую мировую войну — дивизией и корпусом. В декабре 1917 г. Федор Федорович был избран командиром 43-го армейского корпуса. В начале 1918 г. вступил в Красную Армию, командовал Калужским отрядом, Калужской пехотной дивизией, а с июля был военным руководителем Ярославского военного округа, где стал ближайшим помощником М. В. Фрунзе. В последующем Новицкий занимал ряд ответственных военных постов, в том числе члена Реввоенсовета 4-й армии и Южной группы армий Восточного фронта. В сентябре 1921 г. назначается начальником штаба Рабоче — Крестьянского Красного Воздушного флота, а с 1923 г. преподает и одновременно с ноября 1925 г. возглавляет командный факультет, затем курсы усовершенствования Военно — воздушной академии РККА. В 1929 г. Федор Федорович стал главным руководителем цикла военной истории и военного искусства Военной академии им. М. В. Фрунзе. В 1933–1938 гг. состоял для особо важных поручений при начальнике ВВС РККА. В январе 1940 г. был уволен в отставку, а с 1943 г. и до своей смерти 6 апреля 1944 г. был преподавателем кафедры военной истории Военной академии им. М. В. Фрунзе.