Чао, Италия! - [30]

И я думаю, что кроме восхищения мы должны к итальянскому опыту пристально приглядываться, ведь это важный социальный пример. Тем более, что по темпераменту итальянцы нам близки.

– Это смотря какой опыт, – возразил я. – Например, у меня есть опыт как нельзя искать ресторан.

– Как интересно, – удивился Алексей. – Я думал, что ты расскажешь, как его нужно искать!..

– Нет, «как нужно» я пока не научился, а «как не нужно» освоил в совершенстве, могу даже платные уроки давать, – уточнил я. – Так вот, когда я приезжал в Рим туристом и ничего не знал, то естественно обращался к метрдотелю за советом, где пообедать. Он тут же подмигивал мне и говорил, что посоветует мне один тайный отличный ресторан. Потом он немедленно давал мне карточку этого ресторана, с которого, естественно, имел процент за каждого присланного гостя. Более того, он писал на карточке свое имя и просил меня не забыть отдать эту карточку официанту. И ни разу не было, чтобы это был хороший ресторан.

– Да, лучше самому ходить, смотреть и спрашивать, – подтвердил Букалов. – Кстати, и в самом ресторане важно не стесняться пробовать новое, ведь ты приехал в другую страну, поэтому не потрать время зря.

Не бери в ресторане подобное, знакомое, известное. Смотри, что едят за соседним столом, лови запахи. И обязательно будут поразительные открытия.

Вот однажды в такой же хороший летний день мы поехали в Венецию на один из дальних островов с друзьями, просто пошли вдоль канала и дошли до места, где только что закрылся рыбный рынок.

Посмотрев на рыбу, мы сразу почувствовали сильный голод и спросили у ребят, которые поливали шлангом прилавки, где можно вкусно поесть. Они нам сказали, что нужно пройти еще метров двести и там будет ресторан в кирпичном доме. Мы прошли, нашли невзрачный ресторан, и, клянусь тебе, это был один из самых вкусных обедов.

Там не было никаких иностранцев, там ели люди с этого рынка, там все было для своих. А своих не обманешь.

Часть вторая Монументы

О пользе развалин

Я сидел на лавочке перед входом в офис Букалова. Сегодня мы должны говорить о монументах и памятниках Рима. Алексей немного запаздывал, и это дало мне возможность, вдыхая еще теплый вечерний воздух, поразмышлять о предстоящей теме.

Этот разговор я ждал с особым трепетом. Важно понять, что слово «трепет» я употребляю без страха показаться читателю нервной курсисткой, у которой спирает дыхание при виде проезжего офицера.

Проблема в другом, и она требует некоторого объяснения.

Однажды я был в гостях у одного меломана, который свихнулся на «Битлз». Вся его квартира была уставлена полками с их дисками, стены увешаны плакатами, а шкаф набит всяческой литературой про эту группу. Мы сидели на диване, он держал старый винил, их первый концерт.

– Смотри, вот подпись Маккартни, – сказал он. Руки его дрожали. – Маккартни подписал этот диск, когда приезжал на гастроли. Я протиснулся к нему, и он подписал диск. Я даже перекинулся с ним парой слов.

Глаза меломана светились нехорошим блеском.

– Успокойся, – миролюбиво сказал я. – Я не буду выдирать этот альбом из твоих рук. У меня даже нет проигрывателя для винила. Ты перевозбужден.

Посмотрев на меня подозрительным взглядом, он вздохнул и спросил:

– Хочешь подержать?

– Да, – соврал я из уважения к его чувствам.

Он вынул пластинку из конверта и, держа как тончайший хрусталь, передал ее мне. Я аккуратно взял диск, взглянул на реликвию, и мои глаза полезли на лоб.

Пластинка была в ужасном состоянии. Она была заезжена, какие-то глубокие полосы шли по диагонали круга. Этикетка пластинки была полустерта, кроме того, было видно, что об нее гасили сигареты, а на одной из сторон был виден четкий отпечаток дна какой-то горячей чашки.

Я потрясенно вертел пластинку в руках.

– А как ты ее слушаешь? – удивился я.

– Я ее не слушаю, – пожал плечами хозяин. – Я слушаю цифровой CD.

– Хорошо, но зачем тогда ты передавал мне ее с таким стоном, какой смысл дрожать над неиграющей пластинкой?

– Ты держишь в руках не пластинку, ты держишь мою жизнь, – улыбнулся он. – А это ответственно…

Я с недоумением посмотрел на него.

Он бережно взял диск у меня из рук.

– Эту пластинку привез мне отец из Лондона в шестидесятых, он был моряк. Понимаешь, вначале ее в руках держали те, то ее делал. А потом отец – его уже нет на свете.

Я был в четвертом классе, я услышал эту музыку и сошел с ума. Я таскал эту пластинку в школу, чтобы показать друзьям. Потом мы собирались дома и слушали ее от начала до конца, а потом снова и снова.

За всю мою жизнь я прослушал ее, наверное, тысячу раз, пока звук не растворился в хрипе.

Он перевернул диск и продолжил:

– Вот эти полосы – следы вечеринки, когда меня провожали в армию. Я напился, диск выпал из рук, и одна девушка наступила на него туфлей. Мы поскандалили, я чуть не побил ее, но потом мы поженились.

А вот следы от сигарет. Я тогда отпустил волосы, как у битлов, пошил себе расклешенные брюки и так гулял по центру с друзьями. Но нас поймали, привели в милицию и там постригли налысо – такие тогда были нравы. А в сумке нашли эту пластинку, и сержант жег ее своими сигаретами… Как человека на допросе…