Чао, Италия! - [10]

Я знавал блистательно образованных людей, в компании которых можно было находиться не более десяти минут. Я бы сказал, что они обладали разнузданным интеллектом. Они были жалкими жертвами своих собственных знаний, полагая, что за мучительный процесс их получения они могут мстить окружающим, выливая на их голову горы информации и ожидая немедленных восхищенных возгласов. Но результат их разочаровывал: у людей вокруг немедленно гас взор, а далее они искали повод, чтобы улизнуть.

Иногда очень трудно принять тот факт, что все твои знания собеседнику просто не нужны. И в этом нет для тебя ничего обидного. Как ни странно, молчать, когда ты не нужен в беседе, – это признак хорошего вкуса.

Много лет назад я познакомился с фанатом журнала «Тараканы и жуки» – был и такой журнал. Этот фанат два часа рассказывал мне, насколько тараканы совершенные насекомые, и что если будет ядерная война, то только они, эти самые тараканы, и выживут.

Но у меня упоминание тараканов вызывало только воспоминания о ночных битвах на московских кухнях, когда в последнем отчаянном прыжке ты пытаешься вырвать из их мохнатых лап остатки вечернего ужина. Так что разделить восхищение моего собеседника я не мог.

Но ужас был в том, что дело было в поезде и я не мог от этого тараканника никуда сбежать. Через пару часов, когда он приступил к описанию гигантских кубинских тараканов, мне уже казалось, что один из них держит меня за горло.

Я сбежал в другой вагон, а когда утром вернулся в свой за вещами, то увидел, что мой сосед оставил мне экземпляр журнала с дарственной надписью: «Фанату от фаната!».

Иногда подобные маньяки видят, что впрямую цели не достичь, и тогда они хитрят, действуя из засады.

Однажды я сидел в компании, где один из гостей упорно молчал и внимательно слушал всех, сопровождая рассказы понимающей улыбкой и кивками. Но оказалось, что он всего лишь ждал момента, когда все устанут от беседы.

Убедившись, что все расслабились, он сказал, что «хотел бы кое-что добавить по поводу сказанного», после чего резко сменил тему и не закрывал рот минут сорок пять, нагружая всех подробнейшим рассказом, как он служил в армии в Монголии.

Но это не был монолог о самой Монголии, монолог, в котором служба в армии – только повод рассказать об этой удивительной стране, что конечно интересно всем. Это был нудный рассказ о его нудном пребывании в армии и нудных тяжелых буднях. И через пять минут у нас всех было такое же нудное ощущение, что мы шагаем по бесконечной пыльной дороге в тяжелых сапогах и впереди еще двадцать лет службы.

Конечно же, скоро все разбежались, неуважительно, но справедливо оставив бывшего солдата где-то на описании сорокового километра пути по пустыне Гоби и его отчаянной, но нудной борьбы со скорпионом, который залез ему за шиворот.

Этот несчастный не понимал, что беседа – это тончайший процесс, смысл которого не в том, что ты силой сбываешь слушателям твой залежалый рассказ, а в том, что вместе с аудиторией, создав в воздухе тончайшую интригу, ты берешь слушающего за руку и как бы проводишь его по лабиринтам своего повествования.

И твоя аудитория превращается в твоего партнера, ибо не замечает, что ты знаешь больше ее, а если и замечает, то не завидует тебе.

Это похоже на шахматные партии, которые вошли в историю. И хотя там есть победитель, но история оставляет два имени, потому что и чемпион и проигравший, по большому счету, играли во имя общего волнующего движения шахмат по доске. И, для истории, победителя в таких партиях нет – в шахматный пантеон входят оба игрока.

Для чего написана эта книга

Это важное отступление было необходимо для того, чтобы читатель понимал, насколько я ценю умелых рассказчиков.

Но, зная многих из них, я вынужден склонить голову перед рассказчиком Букаловым.

Его секрет прост: во-первых, он знает то, что не знаете вы, а во-вторых умеет облечь рассказ в поразительно изящную и непредсказуемую форму.

Таким секретом обладает, к примеру, Дэн Браун, который из фактов, извлеченных из дешевого путеводителя, а также собственных домыслов и фантазий умудряется испечь литературный пирог, от которого не оторвешься.

Но Алексей Букалов не Дэн Браун, в том смысле что высокий стандарт журналиста и дипломата не позволяет ему быть безответственным, поэтому его рассказам можно доверять.

Мы просидели весь вечер вначале за трапезой, а потом на диванах, сдвинув бумаги. Рядом вповалку спали уставшие дети, зажав в руках какие-то сувениры, которые перед уходом хотели выклянчить.

Мой новый друг рассказывал и рассказывал, а я все спрашивал и спрашивал.

Потом, когда мы с женой ехали домой, я вдруг понял, что никогда не узнаю Италию так, как ее знает Букалов. Мои жалкие полгода, которые я тут проведу, дадут мне, в крайнем случае, точное знание про колбасу в том самом ближайшем супермаркете, но не более.

Я осознал, что моя книга об Италии, которую я замыслил написать, должна быть совершенно другой.

Через пару дней, при следующей трапезе, я усиленно подливал Алексею его же вино и льстиво заглядывал в глаза.

А потом прямо предложил написать книгу вместе, но не как Ильф и Петров, братья Стругацкие или Генис и Вайль, то есть, почти вместе водя ручкой по бумаге, а отчаянно просто: мы посидим на его кухне несколько вечеров и обменяемся знаниями и впечатлениями об Италии, записав звук на компьютер.