Ча-ча-ча - [13]

На следующее утро я упаковала шубы в сумки, засунула их в небольшой багажник моего «порше» и поехала в Манхеттен. Мне было слегка неприятно при мысли о том, что кто-нибудь из Лэйтона увидит, как я продаю свои меховые шубы. А вдруг кто-то узнает, что я, Элисон Ваксман Кофф из особняка Маплбарк, не могу оплатить счета? Не будь смешной, говорила я сама себе. С какой стати ты должна встретить знакомых в комиссионном магазине?

Я нашла стоянку на Пятьдесят шестой улице, поставила машину и протащила сумки с шубами целый квартал до магазина.

— Могу я вам помочь, мадам? — обратился ко мне мужчина средних лет с гладкой белой кожей лица и волосами цвета коричневого гуталина.

— Да. Насколько я поняла, вы покупаете поношенные меха.

— Именно так, мадам. Вы говорите об этих мехах? — осведомился он, указывая на сумки в моих руках. Я кивнула головой. — Очень хорошо. Давайте посмотрим.

Он указал мне на стоящую неподалеку вешалку, на которую я должна была повесить шубы. Сам же он извинился и сказал, что ему надо закончить дела с предыдущим клиентом, и что он вернется ко мне через короткий промежуток времени.

Я вытащила шубы, разгладила мех и повесила их на вешалку. Прощай, енот. Прощай, каракуль. Прощай — о, Боже! — норка. Прощай, прежняя жизнь.

— Благодарю вас за сотрудничество, мадам, — услышала я слова продавца, который обращался к клиентке, которая прошла мимо меня к выходу. Да что же это, черт побери, за «мадам»? Это же комиссионка, а не «Бергдорф Гудман»[19].

— Элисон? Это ты?

Я обернулась и лицом к лицу столкнулась с женщиной, которая только что закончила сдавать свои вещи и собиралась выйти из магазина. И надо же такому случиться, но это была Робин Грин, жена адвоката Сэнди! Я была застигнута с поличным! Теперь весь город узнает, что я бедна, что положение мое отчаянное, настолько отчаянное, что я вынуждена продавать свои меха! Я лишилась дара речи.

— Робин! — в конце концов, выдавила я.

— Ты покупаешь или продаешь? — спросила она.

Я не могла решить, какой ответ будет правильным.

— Продаю, — наконец сказала я.

— И я тоже. Ужасно, не правда ли?

— Робин, неужели и тебе пришлось продавать шубы? — Она кивнула в ответ. — Но я не понимаю. У вас с Адамом есть Бельведер, плюс шикарное ранчо в Вайоминге, еще лыжный домик в Аспене и дом на пляже в Бока Рейтон. Почему же такая, как ты, вынуждена продавать шубы?

— По той же причине, что и ты, дорогая. Наступили тяжелые времена. В результате падения фондовой биржи, этого настоящего стихийного бедствия, мы оказались в долгах, как в шелках. С деньгами стало туго. Мы выставили все наши дома на продажу и не можем теперь себе позволить оставить ни один из них. Банки того и гляди отберут у нас все.

Я была потрясена. Я думала, что во всем Лэйтоне только я испытываю финансовые затруднения.

— И что же вы с Адамом собираетесь делать? — спросила я Робин.

— Скорее всего, мы переберемся во Флориду. Ее называют «штат должников». Если поместить деньги во Флориду, то кредиторы не смогут до них добраться.

— Ого! А как вы об этом узнали?

— Я же замужем за адвокатом, не забывай. Он знает множество уловок, с помощью которых можно провести банки. Угадай, что мы сделаем в следующий уик-энд?

— Что? — спросила я.

— Поедем в Атлантик Сити. Адам сказал, что еще одним способом спрятать деньги является поездка в Атлантик Сити или в Вегас. Ты покупаешь кучу фишек, немного играешь, а оставшиеся привозишь домой и хранишь там. Ну, и как банки смогут отобрать твои деньги, если они все в игральных фишках?

— Да ты что? Это просто гениально, — сказала я. Да уж, гениально и незаконно. Я решила, что буду выбираться из всего этого дерьма по-своему: продам дом и сменю работу на более высокооплачиваемую.

— Мне так жаль, что у тебя неприятности, Элисон. Я слышала, что Сэнди вернулся к Сюзи, а ты пытаешься продать Маплбарк. Желаю удачи.

— Спасибо. Тебе тоже.

Удача. Именно этого-то мне и не хватало. Недели шли одна за другой, а дела становились все хуже и хуже. Во-первых, я больше не получала заданий из газеты. Количество страниц в издании сократилось и в первую очередь избавились от раздела «Искусство и культура» — моего раздела.

Затем мы с Сэнди подписали все бумаги и развод должен был произойти со дня на день. Я была одинока, и чувство паники не покидало меня. Я лишилась его поддержки, его общества. Я больше не слышала звука его шагов, когда он возвращался домой с работы. Вдобавок я продала почти все свои вещи: веджвудский фарфор[20], который мне подарила моя мама, большое бриллиантовое кольцо от моего первого мужа Роджера и еще большее бриллиантовое кольцо от Сэнди. Единственная вещь, с которой я решила не расставаться ни при каких обстоятельствах, это золотой медальон, который мой отец подарил мне в мой шестой день рождения. Это было все, что у меня осталось от него, и я поклялась не расставаться с этой вещью, несмотря на то, что лэйтонский банк продолжал присылать мне пугающие письма, в которых обещал отобрать дом, если я просрочу еще один месяц платежей по закладной. В минуту слабости я позвонила Сэнди, чтобы спросить у него совета, что же мне делать.