Цезарь - [8]

Царствовал Нума долго и вполне счастливо. Утверждают, что его правление не было омрачено войнами, мятежами и попытками дворцового переворота. Что ж, такое случается. Но поверить тому, что у царя не было ни врагов, ни завистников довольно-таки трудновато, человеческую натуру, особенно такую буйную, как у римлян, переломить нелегко даже просвещенному монарху. Так что, скорее всего, до нас дошел идеализированный образ доброго царя. Тем более что следующие правители оказались более адекватными своей эпохе — жестокой и кровавой.

Царский период истории Рима длился около двухсот лет и насчитывает вместе с Ромулом семь царей. Каждый из них стоит краткого упоминания, поскольку во время их правления происходили события, реальные или вымышленные, сформировавшие мировоззрение римлян.

Маятник качнулся

После кончины Нумы правителем избрали Тулла Гостилия. Но если Нума Помпилий пытался размягчить сердца римлян, подавить воинственные настроения и направить развитие города по мирному руслу, то Гостилий оказался его полной противоположностью.

Молодой и честолюбивый Тулл, внук павшего во время последней битвы с сабинянами друга и соратника Ромула, воспитывался в духе поклонения знаменитому деду, известному своими подвигами. Как пишет Тит Ливий, «новый царь не только не был похож на предшественника, но воинственностью превосходил даже Ромула. Молодые силы и дедовская слава волновали его. И вот, решив, что в покое государство дряхлеет, стал он повсюду искать повода к войне».[5]

Спокойная жизнь, которую Рим унаследовал от Нумы, вряд ли сулила молодому и честолюбивому Туллу и его соратникам славу и богатство в той же мере, что предоставила бы победоносная война.

А когда новый правитель заявляет, что мирная, размеренная жизнь города ведет к застою, к ослаблению военной мощи, что делает Рим легкой добычей врагов, то следует ждать войны.

Война вскоре и воспоследовала.

Поводом для нее стал угон скота, причем римляне и жители Альбы-Лонги обвиняли в этом друг друга. Не дожидаясь нападения Тулла, большое войско Альбы вторгается на римские земли и вскоре подходит к Риму. Смерть Клуилия, царя Альбы, не смущает воинство. Избрав диктатором-военачальником некоего Меттия, они готовятся к решающей схватке. Тулл же вместо того, чтобы принять бой, ночью уводит войско и вторгается на территорию Альбы. Меттий быстро оттягивает свои силы назад и предлагает переговоры. Он напирает на то, что битва неизбежно ослабит обе стороны, которые в общем-то являются потомками троянцев, а это позволят соседям, могущественным этрускам, напасть на них. И не лучше ли устроить решающий поединок малыми силами, предоставив случаю решить, кому волею богов принадлежит победа. Тулл находит такое предложение уместным.

Обо всех этих воинственных игрищах помнят разве что специалисты или эрудиты. Но в коллективной памяти, скажем так, образованного человечества из почти сорокалетнего правления Тулла Гостилия сохранилось знаковое событие, которое именуется «Клятва Горациев».

Через пару тысяч лет после этих событий, а именно в XVII веке, пьеса отца французской трагедии Пьера Корнеля «Гораций» стала, как сейчас сказали бы, хитом сезона. А еще через почти полтора столетия картина художника Жана Луи Давида «Клятва Горациев», созданная в предреволюционные годы, весьма возбудила французское общество. Тема патриотизма, исполнения своего долга вопреки чувству и подобные им высокие материи кружили головы будущим революционерам. Но не будем отвлекаться на них, тем более что тот же борец за свободу Давид, вскоре ставший ярым якобинцем, проголосовавшим за казнь короля Людовика, затем гибко превратился в не менее ярого бонапартиста и, приравняв кисть к штыку, служил императору верой и правдой. А вот правнучка Корнеля Шарлотта Корде своим долгом сочла убийство видного революционера и кровавого злодея Марата.

Но вернемся к нашим римлянам.

Выяснилось, что в каждом войске имеются братья-тройняшки, у альбанцев Куриации, а у римлян — Горации. Вообще-то они были дальними родственниками, а сестра братьев-близнецов Горациев была невестою одного из братьев Куриациев. Между тем само наличие близнецов было расценено как знамение, и Тулл с Меттием договариваются выставить их друг против друга. Победа в этом поединке определит, какому народу «мирно властвовать над другим», как изящно сформулировал Тит Ливий.

Договоренность скрепляется торжественными клятвами и жертвоприношениями. Юные Горации обещают не посрамить честь Рима. Схватка начинается и заканчивается со счетом 3:2 в пользу римлян. Единственный уцелевший Гораций добивает измотанных и раненых соперников и возвращается к своим ликующим согражданам. Все бы хорошо, но, когда римское войско возвращается в город, сестра героя видит плащ своего жениха на плече брата и понимает, что, стало быть, свадьба не состоится. Естественно, девушка проливает слезы, причитает горестно. Горацию это не нравится.

«Свирепую душу юноши возмутили сестрины вопли, омрачившую его победу и великую радость всего народа. Выхватив меч, он заколол девушку, воскликнув при этом: «Отправляйся к жениху с твоею не в пору пришедшей любовью! Ты забыла о братьях — о мертвых и о живом, — забыла об Отечестве. Так да погибнет всякая римлянка, что станет оплакивать неприятеля!».