Цезарь - [139]

Деметрий и Аполлонидий поняли, что любой их ответ не в состоянии переубедить Катона. Они вышли из комнаты, плача, и послали ему меч с мальчиком, несомненно, с двойной целью: думая, что молодость во всей красе обезоружит Катона и он не сможет обратиться к ребенку с просьбой убить его.

Мальчик принес меч, не подозревая, что несет смерть, и отдал Катону столь желанное оружие. Катон взял меч, вытащил из ножен, надавил указательным пальцем на острие, погладил по лезвию и, найдя его достаточно острым, тихо сказал:

— Теперь я хозяин своей судьбы…

Затем сказал мальчику, что тот может идти, положил меч рядом и продолжил чтение.

Говорят, он перечитал Платона дважды от начала до конца, после чего так крепко заснул, что охранники, стоя за дверями спальни, слышали его громкий храп.

Около полуночи он проснулся и позвал двух вольноотпущенников — Клеанфа, своего врача, и Бута, доверенное лицо и советника по политическим проблемам. Бута он отправил в порт, чтобы убедиться, что все отплыли, и чтобы тот сообщил ему подробности, а также состояние погоды.

После ухода Бута он показал врачу опухшую от нанесенного рабу удара руку и попросил перевязать ее. Клеанф подчинился, затем, сделав повязку, побежал по всему дому рассказать о случившемся и успокоить всех.

— Если и вправду хочет умереть, то зачем было вызывать меня и просить перевязать руку?

Между тем вернулся Бут. Еще у входа его остановили — сообщить эту радостную новость. И Бут поверил, как и все, что на этот счет можно не опасаться. И спокойно вошел к Катону.

— Ах! — сказал ему тот. — Я ожидал тебя с таким нетерпением!

— Вот я и пришел, — ответил Бут.

— Был в порту? Все узнал?

— Да.

— Ну так что?

— Все хорошо. Все отплыли. Все, кроме Красса, которого задержали кое-какие дела, но скоро и он сядет на корабль.

— Как погода?

— Дует сильный ветер, море волнуется, почти настоящая буря.

— Бедняги… — пробормотал Катон, думая о тех, кто в море. Затем через некоторое время добавил, обернувшись к Буту… — Ступай в порт, посмотри, может, еще кто остался и нуждается в помощи. И сообщи мне.

Бут вышел.

Ближе к рассвету, в час первых петухов Катон ненадолго задремал. Он ждал возвращения Бута. Бут вернулся и доложил, что в порту все спокойно.

Тогда Катон приказал ему удалиться и закрыть за собой дверь комнаты, а сам лег спать — он вставал, чтобы принять Бута.

Но тут же, как только закрылась дверь за Бутом, Катон вытащил меч и вонзил его себе в живот чуть ниже ребер. Однако опухшая рука ослабила удар, и смерть наступила не сразу.

Ожидая смерть, которая никак не приходила, и страдая от страшной боли, Катон упал и при падении опрокинул стоявший рядом столик для начертания геометрических фигур.

От этого шума рабы, дежурившие возле двери, встрепенулись и подняли тревогу. Сын и друзья Катона ворвались в спальню.

Они нашли Катона лежащим на полу, с вывалившимися внутренностями, в луже крови. Но он был еще жив и глаза его широко раскрыты. Срочно послали за Клеантом. Катона тем временем уложили на постель.

Клеант осмотрел рану: выглядела она ужасно, но внутренности не были задеты, и врач дал понять, что есть еще надежда на спасение. Он вправил внутренности и зашил рану.

Пока все это происходило, Катон лежал без сознания. Но вот он очнулся и, по мере того как сознание возвращалось к нему, начал понимать, что с ним произошло. Разъяренный тем, что остался жив, он прогнал врача, разорвал швы, разбередил рану и в страшных мучениях испустил дух.

Весть о его смерти распространилась с молниеносной быстротой. Быстрее, чем об этом успели узнать все близкие, «те триста», разбуженные среди ночи, примчались к его дому. Скоро все жители Утики собрались там.

Отовсюду слышались недовольные крики, возбужденные разговоры. Все в один голос называли Катона благодетелем, спасителем, единственно свободным и непобежденным человеком, и все это тогда, когда уже было известно, что Цезарь находился всего в нескольких милях от города. Но ни желание угодить победителю, ни желание вести с ним переговоры не смогли преуменьшить то благоговейное почтение, которое все испытывали к Катону. Они набросили на его тело свои самые дорогие одежды и устроили самые грандиозные похороны, а так как сжечь тело на костре и собрать пепел времени не было, то похоронили его на берегу моря — в том месте, где во времена Плутарха еще можно было видеть статую Катона с мечом в руке. И только после похорон жители позаботились о своем спасении и спасении города.

Катон умер в сорок восемь лет.

Известие о том, что Цезарь уже на подходе, оказалось правдой. Узнав, что Катон с сыном находятся в Утике и, по всей вероятности, не собираются покидать город, Цезарь подумал, что эти ярые адепты стоического учения имеют свой план, о котором он не знал, к тому же он испытывал к Катону большое почтение. Цезарь приказал идти на Утику как можно быстрее. Именно в этот момент ему сообщили о смерти Катона и подробности того, как он ушел из жизни.

Цезарь выслушал рассказ с явной болью в сердце, а когда рассказчик закончил, воскликнул:

— О, Катон, мне ненавистна твоя смерть! Ибо тебе было ненавистно принять от меня спасение!