Цейлонский графит - [9]

-- Что случилось? -- спрашивала она. -- Молодой, старый? Трамваем переехало?

-- П-а-п-а-л-а-м! - крикнул Кругляк и махнул рукой.

-- Нет, серьезно: что случилось? -- спросила девушка.

-- Ничего особенного! Я хочу с вами познакомиться, -- сказал он и расхохотался.

Девушка тоже рассмеялась, покачала головой и ушла.

-- Типичная валдайская девственница, - сказал Кругляк, и они пошли к пристани садиться на речной трамвай.

Оки ехали на катере мимо окутанного дымом завода Фрунзе, проехали мимо домиков Потылихи, и только когда вода сделалась темной от отражавшихся в ней высоких деревьев на Ленинских горах, стало немного прохладней и почувствовалась сырость воды и свежесть воздуха.

-- Дыши, дыши! -- говорил себе Кругляк. -- Делай га, га!

Он радовался, вертелся, вскакивал с места.

-- А мне казалось, что лучшего места, чем наша фабрика, нет на свете, -- говорил он.

Новому химику тоже понравилась местность, мимо которой они проезжали. После европейских столиц, Москва его не поражала ни размерами, ни красотой улиц. Но ему нравилась многоликость этого города, этот хаос маленьких домишек, садиков, нелепых переулков, из которого проступали площади и широкие проспекты новой столицы. Город лежал, как глыба камня, которая постепенно освобождала скрытую в ней статую. И теперь, глядя на рабочих, строивших каменную набережную, он думал, что вся эта огромная страна высвобождает из-под груды хлама,грязи и болот свою величественную, мускулистую фигуру.

И еще, глядя на реку, он думал о других берегах, низких и болотистых, в которых бежала желтая и горячая, как живое существо, вода.

Выйдя на берег, они стали в очередь за морсом. Кругляк, смеясь и хлопая Николая Николаевича по плечу, выпил подряд пять стаканов. Стоявшие за ним начали сердиться, и какой-то военный, державший под руку девицу с таким серьезным видом, точно девица была отлита из стекла, крикнул:

-- Послушайте, вы что, хотите мировой рекорд устанавливать? Люди пить хотят.

-- Je ne comprends pas, -- сказал Кругляк. -- Я американский турист, --и все стоявшие возле будки рассмеялись.

Кругляк нашел, что парк с прошлого года стал чем-то хуже, а Николаю Николаевичу все очень понравилось, аттракционы ничем не уступали берлинскому луна-парку, правда, не было американских гор.

Они оба остались очень довольны прогулкой. Индуса только смущало, что Кругляк все время заговаривал с незнакомыми женщинами. С одной коротенькой девушкой, в очень длинном голубом платье и в белом берете, стоявшем над челкой под углом в сорок пять градусов, он даже ходил под руку и, прощаясь, записал ей на бумажку номер телефона и подарил карандаш с красной головкой.

Когда они выходили из парка, Кругляк торжественно поклялся, что больше не будет ездить на фабрику в выходные дни и что восемнадцатого утром приедет в парк прыгать с парашютной вышки.

-- Я бы сейчас тоже мог прыгнуть, -- сказал он. -- Но после трех обедов это опасно. Первый прыжок нужно делать натощак.

А на трамвайной остановке у Николая Николаевича украли из наружного кармана дорогое вечное перо "Монблан".

Кругляк ужасно огорчился. Он всплескивал руками, горячился, рассказывал всем, как это случилось.

-- Главное, я его видел, -- говорил он. -- Маленький такой паршивец, не больше четырнадцати лет. Я еще подумал: чего он вертится под ногами?

Он утешал Николая Николаевича, а тот улыбался и молчал. Ему не было жалко вечной ручки.

VI

Наутро начались работы по замене цейлонского графита. Нюра пошла с бумажками к заведующему цехами, техноруку, коммерческому директору. Рамонов тащил в цех глину и нужную аппаратуру. Кругляк, опередив главбуха, выпросил у Квочина служебную машину, и Петров "тот, который заикается", поехал в Институт Прикладной Минералогии за графитом. Главбух кричал, что не привезет денег и фабрика останется без зарплаты, а Кругляк, с интересом поглядывая на него, говорил по телефону:

-- Это ты, Сокольский? Да, да -- Кругляк. Я только что послал к вам лаборанта. Вот, вот! Карандашей? Я послал, он передаст. Конечно, и два чертежных. Куда? На Игарку? Здорово! Зайди под выходной, обещал Крюков зайти, я его встретил в Наркомтяже. Ничего, женился, где-то в Горьком на строительстве Нефтегаза. Ну, ну, приходи, со своей закуской только. Так смотри же, не меньше, чем пятьдесят кило. -- Он повесил трубку и сказал главбуху: -- Слушайте, единственный человек на фабрике, с которым я боюсь ссориться, это вы. Но что же делать?

И пока главбух собирался ему ответить, он ушел в цех.

-- Нет свободной шаровой мельницы? -- говорил он мастеру. -- А это что? Нуждается в ремонте? Каком? Ну, это пустяки!

И он пошел к главному механику.

-- На полчаса слесаря, -- убеждал Кругляк главного механика, -- в плановом порядке? Хорошее дело, ждать две недели! Тут работы на двадцать минут, -- и, зная упрямство Нониуса, Кругляк сказал: Я слыхал, вы уходите в отпуск? Ну, знаете, будь я директором, я бы вас не отпустил.

-- Почему? -- подозрительно спросил главный механик.

-- Кроме шуток! Ведь ваш отдел -- сердце фабрики, а вы -- мозг своего отдела, -- сказал Кругляк и прижал руки к груди.