Церковно-народный месяцеслов на Руси - [61]

Что касается самих обрядов поминовения, какие совершались нашими предками в это время, то они состояли в следующем. С наступлением Радуницы народ целыми семействами выходил на могилы своих предков, и здесь женщины и мужчины, садясь на гробах покойников, с плачем и рыданием взывали к их душам, воспевая их добродетели. При этом многие из людей благочестивых считали долгом христосоваться с покойниками и твердо верили, что усопшие могут отвечать на их привет тем же. В Патерике Печерском действительно описывается, как в 1463 г. тела печерских усопших святых ответили на голос священника в Велик день: «Христос воскресе!» После оплакивания и христосования у наших предков тут же следовали богатые угощения, состоявшие преимущественно из блинов, пирогов, яиц, вина, пива, и в конце концов плачевное торжество Радуницы заключалось в собственном смысле общим разгулом и игрищем. Следует при этом заметить, что древнерусский народ и в этом не забывал своих покойников и оставлял на гробах их часть приносимых им на кладбище яств и питья, думая, что по уходе поминающих умершие не откажутся насладиться этими приношениями. Нельзя не признать, что разгул и угощение, связанные у наших предков с Радуницею, остались в русском народе от дохристианского поминовения усопших и, как видно, благодаря совпадению с церковным поминовением на Фоминой неделе бессознательно усвоены были чисто христианскому обряду.

Не без основания замечает Карамзин, что наш народ, следуя языческому обряду, совершает над умершими обжорства и возлияния в честь их, и что, следовательно, наши родительские поминки напоминают собою древнеязыческий обряд поминовения, совершавшийся в начале весны, и вообще древнюю тризну. Что касается основания, почему предки наши избрали начало весны для поминовения усопших, то вероятно, что в этом случае держались они того общего верования, что весеннее время всеобщего пробуждения природы было в то же время порою пробуждения и самих душ из темных затворов адских. Не напрасно поэтому Стоглав, вооружаясь против разного рода суеверий и обрядов своего времени, запрещал, между прочим, на Радуницу всякое беснование.

Неделя Мироносиц. Неделя эта исстари посвящается в русском народе так называемому бабьему празднику, когда обыкновенно пожилые и старые женщины устрояют для себя общие гулянья в рощах с угощениями, плясками и песнями, которые часто продолжаются целую ночь. Можно думать, что основанием, почему именно женщины избрали эту неделю для своего праздника, послужила мысль о святых мироносцах, воспоминанию которых наша церковь посвящает эту неделю, и которые вообще, по народному представлению, считаются как бы патронами женского пола.

Праздник Преполовения. В этот день, как известно, церковь наша с воспоминанием об освящении от ангела воды в купели Силоамской соединяет воспоминание учения Иисуса Христа о воде живой, т. е. о Святом Духе (Иоанн. 7, 38), и при этом молится Господу о напоении всех жаждущих спасения водами благочестия. На этом основании в нашем отечестве и приурочен ко дню Преполовения благочестивый церковно-народный обычай освящать воду на реках, в колодцах, – и эта вода, подобно воде Богоявленской, считается весьма важным освятительным средством в домашнем употреблении. В связи с этим обычаем, без сомнения, находится и другой, по которому наши поселяне в сопровождении священников совершают особые крестные ходы на поля, причем обыкновенно над нивами, засеянными хлебом, читаются установленные молитвы и священник окропляет нивы святою водою.

Вознесение Господне. В память Вознесения Господня на небо простолюдины наши пекут большие продолговатые пироги, верхняя корка которых выкладывается поперек перекладинами; эти пироги называются лесенками, лестовками, лествицами.[38] По заведенному обычаю, они по местам приносятся в церковь и над ними служат молебствия, после которых одна часть этого печенья отдается причту, а другая идет в пользу нищих. Во многих местах поселяне, приготовляющие к празднику Вознесения лестовки, строго наблюдают правило делать на них не больше семи перекладин, которые в этом случае указывают на семь небес. С этими лестовками после молебствия многие влезают на колокольни и бросают их оттуда на землю. Смотря по тому, упадет ли лестовка вдоль или поперек церкви, останется ли она цела или разобьется, всякий гадает, в которое из семи небес он попадет после смерти. Если, например, все семь ступенек останутся целы, – это хороший признак, значит, быть в раю; если лестовка разобьется вдребезги, это знак великих грехов, затрудняющих путь в царствие небесное, и т. д. С этим суеверием, сохранившимся от незапамятной старины, в Древней Руси господствовало не менее грубое представление о загробной жизни, по которому души умерших нуждались будто в разного рода естественных средствах для достижения небес, подобно тому, как обыкновенный человек нуждается в какой-либо подставке для лазанья на неприступную высоту.

Потому-то древние руссы имели обычай, например, сберегать ногти умерших, которые будто бы помогали им влезать на высокую гору небес; с этою же целию клали в гроб покойников ременные и другого рода лествицы. Так, в сказании о житии князя Константина Муромского говорится, что наши предки «по мертвых ременныя плетения древолезная с ними в землю погребаху». Еще и ныне можно видеть, что в сороковой день по смерти усопшего наши простолюдины, чиня поминки, ставят на стол вместе с блинами нарочито испеченную из теста лест-вичку, вероятно, имея при этом мысль о более удобном способе взбирания на небо. В некоторых местах в самый день похорон приготовляется для этой же цели хлебная лестница величиною в аршин, которая ставится на стол при высоте гроба.