Церковно-народный месяцеслов на Руси - [4]

Наконец, очень нередко, когда дело идет о сроке, совпадающем с каким-либо более или менее важным церковным праздником, в летописи отмечается одно название праздника прямо без всякого намека на месяц и число, несмотря на то что иногда праздник этот бывает подвижным: «В лето 6918-е индикта 3-го выиде пресвященный митрополит Фотей Кыевский и всея Руси из Царяграда на Кыев и приде в Москву на Велик день». – В лето 6947-е Святослав и Юрий «любезно целовастася в день пяток на Похвалу Богородици». – «В лето 6889-е в праздник Воскресения Господня прииде из Царяграда на Русь пресвященный Киприан митрополит». Словом, приводя месяцесловные данные, наши предки всегда на первый план ставили определения месяцеслова церковного.

Что же касается чисто гражданского времяисчисления по месяцам и числам, то оно считалось у них второстепенным. Но это только начальная и более внешняя сторона применений церковного месяцеслова к народным потребностям в Древней Руси, и притом относящаяся к простейшей форме – церковным святцам.

Что касается дальнейшего и более многостороннего приурочения церковного месяцеслова к древнерусскому быту, то можно сказать, что в этом случае он послужил своего рода рамками, в которые наши предки старались, так или иначе, заправить свои понятия и верования, обычаи и обряды, суеверия и наблюдения. Самые способы, какие древнерусский народ употреблял для этой цели, довольно своеобразны; впрочем, их можно подвести под несколько общих оснований, по которым есть возможность все содержание церковно-народного месяцеслова разложить на части. Оснований этих три: первое из них может быть названо церковно– или народно-историческим, второе – филологическим, или звуковым, и третье – календарным, или месяцесловным.

Церковно-народно-историческое основание в образовании русского церковно-народного месяцеслова выразилось в том, что предки наши многим угодникам христианской церкви приписывали частные, точнее специальные, дары благодати, а разным церковным праздникам и христианским обычаям усвоя-ли особенности из чисто народного быта. Главным основанием такого сближения служили, с одной стороны, церковно-истори-ческие повествования о жизни и чудесах святых, а с другой – церковно-богослужебные книги с песнопениями и молитвами этим угодникам и другие религиозные сказания относительно разных событий и лиц христианской церкви. Пользуясь этими источниками, древнерусский народ одних святых угодников принял за ходатаев в разных более или менее трудных обстоятельствах своей жизни, другим усвоил охранение домашних животных, иных сделал покровителями разного рода теоретических и практических трудов и занятий, науки, промыслов, ремесел.

Словом, можно сказать, что наши предки всю свою жизнь с важнейшими ее обстоятельствами и предметами старались отдать попечению и заботе тех или других святых, представляя их ближайшими и непосредственными во всем покровителями. Отсюда-то у нас и явились, например, св. Николай Чудотворец – хранитель от всех бед и напастей и от потопления, Пресвятая Богородица Купина Неопалимая – от пожара и молнии, Феодор Тирон – податель украденных вещей и сбежавших рабов, пророк Илья – дождя и ведра, преподобные мученики Мина, Лаврентий, Логин – хранители от болезней очной, преподобный Маруф – от болезни трясавичной, мученики Флор и Лавр – от конского падежа, свв. Модест и Власий – от скотского падежа, свв. евангелисты Иоанн и Лука – покровители живописи, царь-пророк Давид – музыки, праведный Иосиф – столярного дела и т. д.

Что касается народных особенностей в разных обычаях и обрядах христианской церкви, то они преимущественно приурочивались нашими предками к благочестивым установлениям важнейших праздников христианских. В этих случаях церковные обычаи и обряды, особенно действовавшие на благочестивое чувство наших предков, получали различные особенности, которые непосредственно вытекали из народного характера тех или других обстоятельств его жизни. Такими праздниками были: Пасха с обрядом христосования, Пятидесятница с обычаем употреблять в домах и церквах зеленые березовые ветки, неделя Ваий с ее обыкновением освящать ваий и т. п.

Поэтому, желая доискаться основания, по которому известные верования или обряды приурочены к тому или другому святому, тому или другому церковному празднеству, необходимо обращать внимание на сказания о жизни и чудесах этих святых, на церковные песнопения и молитвы, составленные в их честь, на народные сказания и иконные изображения этих угодников.

Что касается праздников, то следует особенно иметь в виду церковные повествования о них и вообще христианские предания об обрядах, благочестивых обычаях и других особенностях этих праздников. Основываясь на этих данных, можно всегда более или менее верно указать причину, почему тот или другой благочестивый народный обычай приурочен к известному церковному празднеству, то или другое народное верование или представление связано с известным угодником.

Филологическое, или звуковое, основание в образовании древнерусского церковного месяцеслова состоит в том, что наши предки, рассчитывая дни и распределяя занятия по святцам, непонятные для них по происхождению из чужих языков имена святых, названия церковных праздников сближали с разными выражениями отечественного языка, насколько эти последние могли определять характер данного времени и имели отношение к разным сельскохозяйственным занятиям и работам, состоянию времени года, погоды и тому подобным обстоятельствам. В этих случаях древнерусский народ, подобно тому, как это делают и ныне наши простолюдины, далеко не справлялся со значением или смыслом того или другого имени или названия, а старался главным образом найти подходящий к своей простой речи звук или корень в известном слове, часто толкуя его по-своему, слишком своеобразно и желая этим все чужое и иноземное претворить в свое родное, легко доступное его пониманию.