Церковная старина в современной России - [193]
Без этой существенной внутренней реформы российской культуры новый закон о передаче в собственность религиозным организациям религиозного имущества не только будет принят в его наихудшем варианте, но и его реализация произойдет по наихудшему сценарию. Закон, по сути дела, предусматривает, что любая религиозная организация, вне зависимости от ее территориального расположения и исторических корней, может претендовать на любой памятник религиозной культуры, в том числе и из музейного фонда, лишь бы совпадала пресловутая «конфессиональная принадлежность». Никаких ограничений культурного и исторического характера не предусмотрено. История с Торопецкой иконой Матери Божией хорошо иллюстрирует такую опасность.
Идея создания согласительных комиссией, непосредственных переговоров между Церковью, музеями и органами охраны памятников в деле такой передачи представляется привлекательной, но бесперспективной. Патриархия не намерена вести переговоры по каждому конкретному случаю, как вообще не намерена вести диалог с обществом: ей гораздо проще договориться в «верхах» о безусловном проведении в жизнь общих норм будущего закона.
Единственной серьезной преградой на пути обсуждения этого законопроекта может стать требование одновременного принятия всех необходимых для его реализации подзаконных актов и прежде всего — положения о государственной историко-культурной экспертизе. Обязательность этой экспертизы должна быть прописана в новом законе как необходимое условие для принятия решения о передаче религиозным организациям памятников культуры.
Столь же неизбежным условием для принятия закона видится радикальная реформа системы охраны объектов культурного наследия в России: существенное расширение полномочий органов охраны, создание института общественных инспекторов с четко прописанными весомыми полномочиями и принятие специального закона об усилении уголовной и административной ответственности за повреждение, искажение и уничтожение объектов культурного наследия, который предполагал бы пропорциональную ответственность заказчика, подрядчика, исполнителя работ и соответствующего органа государственной власти за эти противоправные действия.
В противном случае судьба переданных РПЦ памятников культуры представляется печальной. Если уж сам патриарх считает, что главная цель церковной реставрации — это чистота и благолепие храмов, а не сохранение древности и старины как знак уважения к христианской истории, то позиция подведомственного ему духовенства не может выглядеть иначе.
За 20 лет церковной свободы РПЦ так и не создала ни одного серьезного церковного музея: существующие примеры напоминают рекламные акции по улучшению собственного образа в глазах общества.
За 20 лет не создан ни общецерковный орган, ни специальная служба РПЦ, которые бы системно, эффективно и качественно следили за церковной реставрацией и заботились о сохранении христианской древности: их отсутствие превращает в фарс любые церковные заявления о «важности научного подхода» к сохранению святынь в XXI в. и лишь доказывает, что иерархия действительно не видит связанных с этим сложных организационных и технических проблем.
За 20 лет РПЦ ни разу публично не выразила озабоченности массовым разрушением культурного наследия России; никто из архиереев или духовенства, замеченный в уничтожении церковной старины, не был примерно наказан. Более того, демонстративные обвинения русской интеллигенции в «иконоборчестве», прозвучавшие со стороны епископата после решения о скором принятии нового закона о церковной реституции и на фоне отказа от целенаправленного формирования позитивного образа музейной культуры в глазах верующих, внушают серьезные опасения за судьбу русской культуры…
Все выше сказанное — отнюдь не призыв осудить самую возможность для Церкви владеть памятниками истории и культуры России и молиться перед православными святынями. Эта книга — всего лишь повод задуматься, насколько процесс передачи РПЦ национальных святынь и исторических памятников является сегодня общественно целесообразным — в связи с множеством негативных тенденций в церковной и социальной жизни. Если читатель не увидел в происходящем ничего негативного, рекомендую перечесть эту книгу еще раз.
Быть может, лучшим решением вопроса на ближайшее будущее станет заключение общественного договора о сохранении неизменного музейного статуса общенациональных святынь и реликвий — вплоть до разрешения взаимных недоумений и претензий и установления мер взаимного доверия. Церковь должна осознанно и добровольно принять мысль о том, что ряд общенациональных реликвий и менее значимых памятников православной культуры должны остаться в музеях Российского государства.
Это будет настоящим свидетельством «меры возраста Христова», в который вступила современная православная община, а равно — показателем ее доброй воли в отношениях с обществом и государством, на которую и то и другое вправе рассчитывать. Сохранение таких святынь в национальных общедоступных музеях является закономерным итогом развития христианской Европы, развития, на путь которого Россия, как хочется думать, все же возвращается.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
1990 год. Из газеты: необходимо «…представить на всенародное обсуждение не отдельные элементы и детали, а весь проект нового общества в целом, своего рода конечную модель преобразований. Должна же быть одна, объединяющая всех идея, осознанная всеми цель, общенациональная программа». – Эти темы обсуждает автор в своем философском трактате «Куда идти Цивилизации».
Что же такое жизнь? Кто же такой «Дед с сигарой»? Сколько же граней имеет то или иное? Зачем нужен человек, и какие же ошибки ему нужно совершить, чтобы познать всё наземное? Сколько человеку нужно думать и задумываться, чтобы превратиться в стихию и материю? И самое главное: Зачем всё это нужно?
Украинский национализм имеет достаточно продолжительную историю, начавшуюся задолго до распада СССР и, тем более, задолго до Евромайдана. Однако именно после националистического переворота в Киеве, когда крайне правые украинские националисты пришли к власти и развязали войну против собственного народа, фашистская сущность этих сил проявилась во всей полноте. Нашим современникам, уже подзабывшим историю украинских пособников гитлеровской Германии, сжигавших Хатынь и заваливших трупами женщин и детей многочисленные «бабьи яры», напомнили о ней добровольческие батальоны украинских фашистов.
Память о преступлениях, в которых виноваты не внешние силы, а твое собственное государство, вовсе не случайно принято именовать «трудным прошлым». Признавать собственную ответственность, не перекладывая ее на внешних или внутренних врагов, время и обстоятельства, — невероятно трудно и психологически, и политически, и юридически. Только на первый взгляд кажется, что примеров такого добровольного переосмысления много, а Россия — единственная в своем роде страна, которая никак не может справиться со своим прошлым.
В центре эстонского курортного города Пярну на гранитном постаменте установлен бронзовый барельеф с изображением солдата в форме эстонского легиона СС с автоматом, ствол которого направлен на восток. На постаменте надпись: «Всем эстонским воинам, павшим во 2-й Освободительной войне за Родину и свободную Европу в 1940–1945 годах». Это памятник эстонцам, воевавшим во Второй мировой войне на стороне нацистской Германии.
Правда всегда была, есть и будет первой жертвой любой войны. С момента начала военного конфликта на Донбассе западные масс-медиа начали выстраивать вокруг образа ополченцев самопровозглашенных республик галерею ложных обвинений. Жертвой информационной атаки закономерно стала и Россия. Для того, чтобы тени легли под нужным углом, потребовалось не просто притушить свет истины. Были необходимы удобный повод и жертвы, чья гибель вызвала бы резкий всплеск антироссийской истерии на Западе. Таким поводом стала гибель малайзийского Боинга в небе над Украиной.