Церковная старина в современной России - [185]

«Что происходит?» Вместо заключения

Передача Русской Церкви памятников христианской культуры кажется неотделимой от общего процесса наделения Московской патриархии недвижимостью и привилегиями. Это позволяет экспертам оценивать происходящее как «очередной этап олигархической приватизации», где в число приватизируемых объектов входят не только средства производства, но и «предметы потребления»: памятники культуры. Здесь имеются в виду как выгоды избавления государства от «бремени содержания» культурного наследия, так и национальная идеология и социальная психотерапия, осуществление которых отдается государством на откуп патриархии.

Однако в сфере охраны, использования и реставрации христианских святынь как зоне специфического столкновения общественных интересов существуют дополнительные основания для социальных и идейных конфликтов. Их истоки связаны с фактом печального, но традиционного для Отечества пренебрежения «любовью к отеческим гробам» в угоду «злобе днешнего дня». Сегодняшнее «церковно-государственное взаимодействие» построено на тех же принципах. Модернизация этих подходов создает новый уровень угрозы национальной культуре и культурному развитию. Современная Россия сконструировала особый механизм использования исторического наследия как средства решения проблем политической элиты в ущерб гражданскому обществу. Наделение московской патриархии — потенциального союзника во внутренней и внешней политике — материальной базой и средствами влияния на общество перешло из сферы популистских жестов в системно осуществляемую государственную политику. Одновременно передача прав пользования памятниками культуры от интеллигенции духовенству является классическим осуществлением принципа «divida et impera», ориентированного, в конечном итоге, на депривацию российской культурной элиты, переключение ее социальной энергии на конфликт с религиозными организациями и выработку в ее среде настроений политического сервилизма. Специфика религиозной жизни современного Российского Православия и особенности бюрократической структуры патриархии лишь усугубляют напряженную ситуацию.

Исторические события, связанные с передачей Русской церкви памятников культуры, могут получить следующую периодизацию по характеру намерений правящей российской элиты: 1988–1994 гг. — период популистской реституции, 1995–2000 гг. — период контролируемой реституции, 2001–2010 гг. — период идеологической и экономической реституции.

В конце 2000-х гг. здесь наметилась новая тенденция: претензии религиозных организаций все активнее стали распространяться на государственный музейных фонд. В последний из периодов, помимо мечты о новой идеологии, в основу процесса была положена особая стратегия, предусматривающая поиск финансовых потоков на реставрацию объектов культурного наследия и избавление от бремени их содержания через приватизацию памятников культуры. Обсуждение этой законодательной инициативы с 2004 г. сопровождалось проработкой вопроса о передаче профильных объектов религиозным организациям в собственность и подготовкой соответствующего законопроекта, принятие которого упростит процедуру передачи и затруднит контроль над сохранностью памятников церковной культуры. Эта инициатива была связана с позицией руководства Министерства экономического развития и Федерального агентства по управлению федеральным имуществом. При этом демонстративно подчеркивался приоритет полномочий Росимущества перед интересами учреждений культуры. В условиях, когда у общества и государства нет эффективных средств воздействия на недобросовестного пользователя исторического памятника, трудно надеяться, что они появятся, когда пользователь станет собственником.

Одновременно стране подкидывалась мысль, что памятники культуры являются рядовым источником дохода, а забота о сохранении культурного наследия присуща обществам, не достигшим постиндустриального уровня развития. В интересах будущих собственников предлагалось законодательно установить исчерпывающий перечень ограничений по функциональному использованию объектов культурного наследия. Председатель комитета по собственности Госдумы В. Плескачевский, в русле текущей политики, обвинил искусствоведов в нежелании понимать, что памятники культуры — это лишь имущественные объекты.

При активном участии Росимущества возникла новая схема, когда памятники передавались из ведения субъектов в собственность Федерации, после чего происходила их передача непосредственно структурам патриархии. Из-за несогласованности законодательства принятие политических решений на федеральном уровне не сопровождалось финансовым обеспечением процесса, который решался региональными властями неудовлетворительно, из-за чего страдали прежде всего региональные музеи.

Кроме политики, совместная заинтересованность политической бюрократии и бизнес-элиты в передаче патриархии памятников культуры всемирного значения, в которых располагаются музеи-заповедники, может определяться и экономикой. Существующее законодательство о культуре и музейном фонде предусматривает запрет на приватизацию, перепрофилирование и приспособление объектов такого уровня. Их ведомственная принадлежность министерству культуры также препятствует установлению здесь оперативного управления или хозяйственного ведения иных структур. С точки зрения некоторых социальных групп, использование этих памятников учреждениями культуры относится к категории «упущенной выгоды» и является неэффективным. Обойти существующее правовое поле возможно лишь на путях социально-политической демагогии, упоминающей «восстановление исторической справедливости» и требование функционального использования памятников, что приводит к передаче их московской патриархии. При отсутствии действенного контроля за экономической и культурообразующей деятельностью религиозных организаций их союз с чиновниками и бизнес-структурами сделает возможным перевод объектов культурного наследия культового характера в «серый сектор» экономики. На этой основе возможны последующее создание объектов элитного отдыха, контроль над туристическими потоками, бесконтрольное использование музейного фонда, кроме того, открываются возможности для «отмывания денег» через «двойную» бухгалтерию религиозных организаций. Подобные предположения подтверждаются тем, что параллельно с попытками установления контроля патриархии над памятниками всемирного значения в 2004–2005 гг. началась кампания по обеспечению особых привилегий для паломнической деятельности, начатая по инициативе крупнейших монастырей и ОВЦС. Небезынтересно, что определенную роль в закреплении за патриархией федеральных памятников играли структуры, связанные с администрацией Президента, как это было в случае с Ипатьевским монастырем в Костроме и с реставрацией Иверского монастыря на Валдае.