Церковь, Русь, и Рим - [224]

В 1848 г., считая себя еще связанным актом Священного Союза, Николай I послал фельдмаршала гр. Паскевича на помощь австрийскому императору для подавления Венгерского восстания, чем и спас империю Габсбургов. Не желая признавать законным правительства, приобретавшие власть путем революции, Николай Павлович снискал неприязнь Наполеона III, ставшего императором Франции вследствие переворота. Рыцарская преданность государя легитимному принципу настолько поражала всех в этот век оппортунизма, что современники прозвали его "жандармом Европы". Никто не хотел верить его идеализму. Перед войной с Турцией (на Лондонской конференции) представитель государя заявил следующее: "Главное — это отречение союзных дворов от завоеваний и всяких исключительных преимуществ как торговых, так и политических. Его Величество готов подтвердить это обязательство, если нужно, в форме отдельного трактата". Иными словами, кроме освобождения порабощенных славянских народов от разложения Порты ("больного человека Европы"), Россия не желала для себя ни малейшей выгоды, требуя того же и от союзных держав. Николай I доказал это, выступив на помощь угнетенным Турцией христианам безо всяких корыстных целей. Его же недавние союзники — Англия и Франция, завидовавшие победам царских войск, принялись интриговать против России при дворе султана!

Тем временем, папа Пий IX151 под давлением иезуитского ордена сделал в 1848 г. попытку привлечь к унии с Римом православных патриархов. Его послание "Litterae ad Orientales", переданное через посредство митрополита Сидонского, призывало православных к признанию папского главенства над Вселенской Церковью и "филиокве". Романизм в ту пору готовился к последнему акту для укрепления папского авторитета — догматическому обожествлению римского епископа. В Италии, Франции и Австро-Венгрии лихорадочно работали "конгрегации", направляемые главным образом иезуитами, для подготовки общественного мнения к должному восприятию этого дерзновенного догмата. Следствием этих усилий явились сочинения де-Местра, Ньюмана и др. римских панегиристов. Так, кардинал Ньюман писал, что верить в Церковь — это то же, что верить в папу.

Канонист Филипс утверждал, что "не Церковь дает непогрешимость папе, а она сама получает ее от него, ибо Церковь покоится на папе, как на своем основании, а не папа на Церкви" ("Церковное право", т. II, с. 225). Софисты же, вроде гр. де-Местр, уверяли, что если бы не было пап, то Бог не смог бы сохранить единства веры, и поэтому папа представляется необходимостью во взаимных отношениях между Богом и людьми!

Патриархи, естественно, не могли оставить без ответа столь вопиющие искажения древнего Православия. В "Окружном послании ко всем православным" от 6 мая 1848 г. они подчеркнули, что непогрешимость почиет единственно во Вселенской Церкви, объединенной взаимной любовью, что неизменность догмата, равно, как и чистота обряда, вверены охране не одной иерархии, но всего народа церковного, который есть Тело Христово152. Послание это подписали патриархи Анфимий VI Константинопольский, Иерофей Александрийский, Мефодий Антиохийский, Кирилл II Иерусалимский и тридцать один епископ. Кроме того, к папе лично обратились с увещательными посланиями многие православные иерархи и богословы, а наш великий А.С.Хомяков издал на французском языке ряд брошюр о церковном единстве и о нарушении его романизмом, который он приравнивает к рационализму.

Все это страшно разгневало Рим. Более, чем когда-либо, западная пресса стала обвинять царя и его правительство в жестокостях по отношению к "униатам" Польши и т.п. Кроме того, из-за враждебности Ватикана, расстроился намеченный брак вел. княж. Ольги Николаевны с австрийским эрцгерцогом.

Антирусская партия в царстве Польском, а также фанатики- эмигранты, подзуживаемые пресловутым кн. Адамом Чарторыйским, издавна вели яростную клеветническую пропаганду против Николая Павловича.

В целях возбуждения общественного мнения и Рима, в 1845г. ими было ловко инсценировано самозванство Макрины Мечисловской. Это была простая кухарка — Винчева, служившая у сестер-бернардинок в Вильне. В Париж она приехала как "игуменья Базилианского монастыря в Минске" и как жертва царского правительства, якобы разогнавшего ее монахинь, подвергая их всевозможным истязаниям при непосредственном участии митрополита Иосифа (Семашко). Макрина была привезена и подучена неким патером Еловицким, польским революционером, доверенным кн. Чарторийского.

Ужасы, рассказанные ею, быстро облетели всю Европу и вызвали настоящую сенсацию, подогреваемую антирусской прессой. Макрина путешествовала по Франции и Италии как "мученица", в Риме беседовала с кардиналами и папами Григорием XVI и Пием IX как представительница "угнетенной" Польши! Скончалась она в Риме и чуть было не была канонизирована.

О самозванстве Макрины русскими сразу же даны были Ватикану соответствующие доказательства, но опубликованы они не были, так как тогда было выгодно травить государя и Православную Церковь. Только сто лет спустя иезуит Ян Урбан, поляк, поведал об этой провокационной истории, назвав Макрину обманщицей. Так орудовали Рим и Запад, дабы дискредитировать Царскую Россию (см. К.Н.Николаев. "Восточный обряд", с. 28-36).