Церковь и её влияние на государство и личность - [13]

Но массово староверы стали возвращаться лишь после Манифеста Екатерины II от 04.12.1762 г., содержавшим почти те же обещания, что и указ Елизаветы. «Примечательно, – замечает (А.В.Пыжиков, «Грани русского раскола», изд. Концептуал, 2017, с. 118–119), – что прекращение гонений на раскол совпадает с началом отстранения от архиерейских должностей выходцев из киевской духовной школы, которым со времен Петра I фактически принадлежала монополия на епископские кафедры в России. Со второй половины 1750-х годов постепенно происходит их замена на великорусских архиереев. Иерархия стала наполняться людьми, психологически более пригодными для нового экономического и просветительского курса властей».

Прекращение гонений на раскол позволило старообрядцам занять лидирующие позиции в купеческо-крестьянском капитализме и торгово-промышленном развитии России. А.В.Пыжиков утверждает, что, например, в Москве старообрядцами являлось подавляющее большинство фабрикантов: из семнадцати крупных предприятий Лефортовской стороны всего лишь два принадлежали никонианам… Экономическое развитие, основанное на единоверческой общности, сопровождалось не только расширением производств, но и распространением староверия. (А.В.Пыжиков, «Грани русского раскола», изд. Концептуал, 2017, с. 131–132).

Но в царствование Николая I гонения на староверие возобновились. Во-первых, он узнал, что староверов в России более чем в 10 раз больше (а возможно, и в десятки раз), чем это отражалось в официальной статистике (3–4%). Во-вторых, он увидел в староверии угрозу своей власти, так как хозяйственно-управленческая модель слишком явно напоминала ему о социалистических и коммунистических воззрениях, к этому времени уже ставших популярными на Западе. Николай I со свойственной ему решимостью приступил к демонтажу экономической системы староверия (А.В.Пыжиков, «Грани русского раскола», изд. Концептуал, 2017, с.516).

И эти гонения в большей или меньшей степени продолжались до воцарения Александра III (по мнению автора, лучшего из всей династии Романовых, который был настоящим русским патриотом, хотя и ярым сторонником самодержавия, значительно улучшившим за период своего правления финансово-экономическое положение России, положившим начало интенсивному развитию национально-ориентированной промышленности в стране, особенно железных дорог, оказался единственным российским самодержцем, при котором империя не вела ни одной войны, обладал высокими моральными личными качествами, жаль, что мало царствовал).

Именно при Александре III начались настоящие успехи староверческой купеческой буржуазии, которые были связаны с изменением всего государственного курса, предпринятого императором-русофилом, под влиянием русской партии. В команде Александра III состоял министром финансов И.А.Вышеградский, который поддержал прорусское направление развитие экономики и привлек к управлению ею выдающего русского ученого-химика Д.И.Менделеева. Эти начинания продолжил и новый министр финансов С.Ю.Витте (сменивший И.А.Вышеградского). При Александре III вышел в свет один из самых либеральных законодательных актов, регулирующих отношения со старообрядчеством. 3 мая 1883 года был обнародован закон «О даровании раскольникам некоторых прав общегражданских и по отправлению ими духовных треб» (А.В.Пыжиков, «Грани русского раскола», изд. Концептуал, 2017, с. 204–219).

Но с приходом на царство Николая II время благоденствия староверов закончилось. Вновь укрепилась власть прозападного дворянства и синодальной религии. Иностранные инвестиции пользовались поддержкой высшей бюрократии. На этом фоне произошло резкое усиление петербургских банков, весомые доли в которых принадлежали иноземцам. Именно в руках зарубежных инвесторов оказалась почти вся металлургическая, нефтяная, угольная, золотая промышленность и т. д. (А.В.Пыжиков, «Грани русского раскола», изд. Концептуал, 2017, с. 391). «В императорской России последних двухсот с лишним лет, – замечает А.В.Пыжиков, – выдвижение любого нового курса, призванного стать судьбоносным для империи, обосновывалось западной практикой. Властные круги обращались к европейскому опыту и черпали в нем вдохновение для политических и экономических преобразований, начиная с Петра Великого» («Грани русского раскола», изд. Концептуал, 2017, с.485).

В результате целая группа отечественных капиталистов не дворянского и, соответственно, не чиновничьего происхождения оказалась перед лицом серьезного системного кризиса. «Правительство собственными руками создавало себе врагов из людей «порядка», превращая… в политически неблагонадежных, толкая капиталистов на путь политической оппозиции» (М.Григорьевский, «Полицейский социализм в России», СПб, 1906, с.43).

Купеческую элиту, преимущественно состоявшую из старообрядцев, обладавшую многомиллионными капиталами, совсем не устраивало довольствоваться второсортным положением в своей стране. «У данной части российских буржуа в начале XX века, – как констатирует А.В.Пыжиков, – появились собственные причины, побуждавшие выступить за изменение существовавшего государственного порядка; причины, обусловленные жесткой экономической мотивацией, а не общими соображениями теоретического характера». И далее он делает вывод: «Интересы недоброжелателей самодержавия и его радикальных противников сошлись. Деятельность эсдеков (социал-демократов) в рабочем движении должна была придать ему нужную политическую окраску – отсюда заинтересованность буржуазии в подобной организации. В результате РСДРП получила финансовые возможности для того, чтобы наконец-то проявить себя на широком поприще» (А.В.Пыжиков, «Грани русского раскола», изд. Концептуал, 2017, с.288, 325).