Церебрум - [48]

Эвино лицо залила краска. Весь запал тут же схлынул.

— Прости, — ее взгляд потерялся под ногами. — Я лишь хочу выбраться отсюда и найти отца. Вернуться с ним домой и не причинять никому неудобства, — она вновь подняла глаза на посеревшее лицо мужчины. — Мне очень, очень жаль, что так вышло. Наверное, для тебя было бы лучше, если бы я утонула в той реке или меня бы сожрал крысяр.

— С этим трудно поспорить, — улыбнулся он.

— Прости…

Эва тихонько всхлипнула, надеясь, что в полутьме не видно скатившихся слезинок. Никогда не плакала, зато сейчас эмоции, переполнившие чашу терпения, решили вылиться наружу.

Несколько долгих минут тишину нарушало частое шмыганье, казавшееся оглушительным в этой пустой галерее. Чтобы не терзаться угрызениями совести, Влá слав напротив девушки, подбивая на откровения.

— Наверное, пришло время рассказать, кто ты и откуда взялась.

Эва шмыгнула в последний раз, стерла с лица ненавистные слезы.

— Только после того, как ты расскажешь, зачем тебя понесло в дом, когда трапперы еще не ушли? Я думала, ты хочешь прогнать их.

— Прогнать их? Смешно… Я, конечно, хорошего о себе мнения, но не до такой степени, чтобы ввязываться в неравный бой. Четверо против одного. Трое — да, легко. А четверо, нет… четверых я бы не осилил.

— То есть троих ты бы победил, а четверо для тебя много?

— Да, пожалуй…

Эва, нахмурилась.

— Ты шутишь?

— Нет, просто если бы я был в лучшей форме, то и десять противников для меня были бы не проблемой, а так — только трое.

Эва улыбнулась.

— Я запомню.

И тут же посерьезнела.

— Но все же, зачем?

Мужчина почесал подбородок. Как бы смирившись, достал из кармана часть от сломанного медальона или чего-то похожего. Эва удивленно покрутила ветхую металлическую вещь. Овальную, легко умещающуюся на ладони, внутрь была фотокарточка. Похожая на ту, что когда-то хранила она, но меньше.

Девушка в недоумении замерла.

— Но тут ничего нет?

Древнее изображение выцвело настолько, что показывало лишь светлое пятно. Но мужчину, похоже, не смущал данный факт. В его сознании изображение все еще существовало. Забрав пустой медальон, он аккуратно положил вещь в карман.

— Теперь готов слушать твою историю…

* * *

После услышанного Влá слав долго не мог прийти в себя. Все, что рассказала девчонка, казалось бредом сумасшедшего. Жизнь в лесу. Одни, столько лет. Никогда не бывать в Церебруме и даже не понимать его устройства и не осознавать, кто скрывается под личиной демонов, как она любила их называть. Да, возможно, непонимание — бич этого мира. Но те, кто живут на поверхности, живут в системе, подчиняются ей, принимают ее.

А она? Девчонка как чистый лист бумаги. Ее сознание пусто. Те обрывки, что она поведала, составляли лишь намек на жизнь наверху. И как, интересно, она собралась найти отца? Точно бред сумасшедшего.

— Влá слав?

Мужчина посмотрел ей в глаза, такие наивные и полные надежды, что он не вытерпел и отвернулся.

— Значит, всю жизнь прожила в лесу. Сколько? Двадцать, двадцать два года?

Девушка улыбнулась:

— Нет, мне семнадцать.

Опаленная бровь приподнялась.

— Выглядишь старше.

Не понимая, как принимать это замечание, девушка зарделась.

— Ладно, это все очень любопытно, но откуда вы брали еду, вещи? Ведь не бегали, как папуасы, в пальмовых листьях?

— В чем? — переспросила девушка. — Папасы? — но, видя, что Влá слав ожидал ответа, рассказала: — Раз или два в год отец отправлялся в Церебрум и доставал все необходимое. В основном, одежду и утварь.

— И ему это удавалась? — с сомнением спросил Влá слав.

— Не всегда, иногда он приходил ни с чем, — она пожала плечами.

— А как насчет еды?

— Еду мы ловили сами. Лес очень богат на живность. Да плюс ягоды, фрукты, грибы. Знаешь, с едой у нас никогда не было проблем.

— Значит, ты хочешь сказать, что можешь кровожадно убить невинное существо?

— Невинное нет, а вот то, которое собираюсь съесть, вполне.

— О-о, оказывается, девочка-одуванчик похожа на репей?

Эва начала злиться.

— Не понимаю, что здесь такого. Ты сам по виду напоминаешь мясника, не поверю, если скажешь, что никогда и никого не убивал.

Мужчина развеселился, разговор с этой занозой забавлял.

— Вот и не верь. Потому что такого я точно никогда не скажу. На моих руках кровь десятка людей, возможно, невиннее, чем твои кролики, — он пристально вперился в девушку, пытаясь взглядом донести, что рядом с ней не совсем обычный человек, а убийца.

Но Эву обжигающие глаза не задели.

— Да, возможно, ты прав, я не одуванчик, а репей и постоять за себя смогу.

— Что? Постоять за себя? После того, как я спас тебя трижды? — и вновь взрыв истерического, пугающего смеха.

— Милая моя, да если бы не я, ты бы умерла у меня на пороге от заражения крови. Если не знала, то слюна крысяра ядовита. И помимо медикаментов, что я использовал, я дал тебе противоядие, которое, как ты понимаешь, тоже бесценно, особенно в Изнанке. Его практически невозможно достать. Тебе просто благоволят все звезды во вселенной. Наверняка при рождении тебя поцеловал сам создатель. Потому что другого объяснения твоему везению у меня нет.

Между ними повисла тяжёлая, угнетающая тишина. От услышанного внутри Эвы все оборвалось.