Цепные псы церкви. Инквизиция на службе Ватикана - [80]

«Я убежден, что тот урон, который мы понесли в последние двадцать лет, есть следствие… разнузданности внутри Церкви скрытых полемичных и центробежных сил, а вне Церкви является следствием конфронтации с культурной революцией на Западе».

И далее:

«Среди наиболее настоятельных задач, стоящих перед Церковью, – задача восстановления такого качества, как нонконформизм, т. е. способности противодействовать многочисленным направлениям окружающей культуры».

Необычна готовность кардинала предложить, без какой-либо тени иронии, столь нестандартное определение «нонконформизма». Если воспользоваться предложенным им определением, то бунтарство, которое заставило молодых людей шестидесятых отвернуться от христианства и обратиться к психологии, восточной философии и так называемой «эзотерической» традиции, должно было быть классифицировано как «конформизм». Переосмысленное определение «нонконформизма» не означает ничего другого, кроме принятия Церкви Рима.

Почитание Марии

Папа Иоанн Павел II охотно создает новых святых. Дабы оправдать создание новых святых, он желает больше чудес. Чтобы ускорить весь процесс, папа изменил правила. Теперь человек, дабы претендовать на причисление к лику святых, должен совершить не два, как раньше, а всего одно чудо.

Всем кандидатам на ранг святых, по крайней мере с 1940 года, должен выдаваться сертификат духовной чистоты, письменное уведомление о том, что в архивах Ватикана не существует «ничего предосудительного» о них. Досье, содержащие все важные материалы по таким вопросам, ведутся Конгрегацией доктрины веры. Это едва ли удивительно. Где еще, как не в архивах бывшей инквизиции, стали бы выискивать «семейные скелеты» и «семейные драгоценности»? В одном из случаев процесс канонизации был грубо свернут, когда обнаружилось, что кандидат не вполне обладает теми моральными качествами, которые обычно ассоциируются со святостью. Неопровержимые доказательства говорили о том, что он имел явно выраженные педофильские наклонности.

Строго говоря, оценивание кандидатов на роль святых не входит в обязанности Конгрегации доктрины веры, а является прерогативой другого департамента – Конгрегации по делам святых. Да и Конгрегация Ратцингера обычно не обременяет себя расследованием и удостоверением подлинности чудес. Но явления Девы Марии и связанные с нею чудеса представляют особый интерес для кардинала и его Конгрегации. И в самом деле, одно из подразделений Конгрегации занимается исключительно оцениванием достоверности – или недостоверности – явлений и чудес Богоматери. В этом одно из немногих по-настоящему здравых и психологически прозорливых воззрений Ратцингера – он считает Мадонну столь же необходимой для выживания Церкви. В его глазах почитание Девы Марии является крайне важным моментом. Без культа Богоматери Церковь неполна. Она нужна для «равновесия и полноты католической веры». Она обеспечивает Риму «правильное отношение, необходимое звено между Писанием и преданием». Кардинал дает подробное толкование этого вопроса:

«Правильное почитание Девы Марии гарантирует вере сосуществование необходимых «разумных доводов» с равно необходимыми «доводами сердца»… Для Церкви человек не является ни только рассуждающим, ни только чувствующим, он – единство этих двух сторон. Голова должна мыслить ясно, а сердце должно быть способно чувствовать пыл: почитание Девы Марии… это дает вере ее подлинно человеческое измерение».

Для Ратцингера Дева Мария является также важным связующим звеном между Ветхим и Новым Заветами, древними и новыми заповедями.

«Опять же в Марии, как индивидуальной фигуре и архетипе, Церковь обретает свой собственный лик Матери и не может выродиться в подобие партии, организации или группы лоббирования на службе человеческих интересов».

В своем признании Марии – или «женского принципа» – Ратцингер вроде как соглашается в виде исключения со сложными и изощренными психологическими представлениями нашего времени. Да, возможно, Мадонна представляет собой слишком идеализированный, слишком далекий от человеческой реальности образ женского начала. Но она все-таки женский образ; и принятие ее Ратцингером в качестве принципа или пути к интеграции сродни утверждениям К. Г. Юнга [66], а также откровениям мистиков, визионеров и художников разных столетий. Кардинал несомненно не одобрил бы, к примеру, языческого пантеизма Гете, однако женское начало, которое он восхваляет в образе Мадонны, находится не в таком уж и дальнем родстве с «Ewig-Weibliche», «Вечной Женственностью» Гете, которая ведет человечество «в незримые дали». К сожалению, однако, признание женского начала в Марии Ратцингером не распространяется на других женщин – на смертных женщин, обитающих в материальном и феноменальном мире. Непогрешимым декретом папы они по-прежнему лишены возможности занимать духовные должности. И, как и средневековая инквизиция, Конгрегация доктрины веры относится к ним – явно или неявно – с подозрением. Невозможно на страницах этой книги во всей полноте рассмотреть историю отношения Церкви к женщинам. Полки библиотек и магазинов заполнены многочисленными томами, иллюстрирующими все то, что приходилось на протяжении многих столетий терпеть женщинам под властью Рима. Женщина была обесценена, «женский принцип» оклеветан и искажен. На протяжении немалой части своего существования как института Церковь даже не была готова допустить, что женщины обладают душой. Конечно, отношения и представления в целом в обществе постепенно меняются. Даже Церковь не может полностью отгородиться от всех этих перемен. Так, например, священник Тисса Баласурия заявлял, что священнослужительство «является духовной, а не биологической функцией». В 1990 году отец Баласурия писал: