Центурия - [2]

Не так уж много во Вселенной вещей, суть коих - вечность. Но бухгалтерская категория несомненно из их числа. Не умеющий помнить заводит память, не умеющий мыслить - прибегает к спасительной бухгалтерии. И даже тот, кому подвластно и первое и второе, на всякий случай предпочитает подстраховаться.

Хранитель принял в руки лист с золотистым текстом и неспешно прочел:

"...Выписка из протокола, подшитая в дежурный Журнал Хранилища Времени.

Допросом с пристрастием сменного попечителя Котлов особой комиссией установлено:

1. Тайно и злоумышленно произведено смешение двух непересекающихся времен. (Однократно).

2. Тайно, но не злоумышленно посредством трех замесов, совершенных деревянным черпаком (дуб из породы вечных) произведено смешение разнесенных пространств. (Трехкратно).

Итог:

Последствия глобального масштаба не имели, а потому инцидент считать исчерпанным, записав во внеочередное испытание, ниспосланное человечеству. Попечителя котлов понизить в должности с переводом в угольные копи. Протокол задержать при Службе Времени, не доводя до Канцелярии Всевышнего. ХРАНИТЕЛЬ."

Оставалось только поставить подпись - витиеватую и властную закорючку, что и было сделано небрежным движением руки.

Хрипло дыша, центурион вогнал меч по рукоять в землю и рывком выдернул. Лезвие вновь сияло. Кровь чудовища, зловонная и черная, осталась внизу, меж бесчисленных нор и кореньев, жирных земляных пластов, нашпигованных червями и личинками. Вложив оружие в ножны, он обернулся.

Восемьдесят с небольшим человек - все, что осталось от его центурии. Они стояли перед ним в перепачканных доспехах, с потемневшими лицами, пряча от командующего глубоко запавшие глаза. Изменения, увы, произошли. По-прежнему они оставались лучшими легионерами претория, но этот день помял их и потискал, как мнет неосторожного охотника разбушевавшийся медведь. Случившееся вторглось в души солдат, сломив наиболее слабых, смутив сильнейших. И именно сегодня они чуть было не побежали. Гвардия... Воины, не знавшие децимаций и позора поражений. Он остановил их только чудом. Потому что возненавидел в ту роковую минуту себя. Собственному сердцу бесполезно лгать, - он тоже трепетал от ужаса, готов был отступить, прикрыв голову щитом, не видя ничего и не слыша. И лишь уязвленная гордость способна была породить ту необыкновенную ярость, что в пару мгновений преобразила военачальника, распрямив, стянув мускулы тетивой и швырнув на чудовище. Наверное, часть этой ярости передалась и воинам. Это, должно быть, и спасло их.

Им не удалось зарубить чудовище. Оружие со звоном отскакивало от панциря, оставляя безобидные царапины. Гигантская клешнястая тварь продолжала ворочаться и рычать, вгрызаясь в почву, отбрасывая от себя легионеров, обдавая их прогорклым смердящим дыханием. Окриками центуриону удавалось подстегивать воинов, заставляя вновь и вновь кидаться на зверя. И, прорвавшись наконец вплотную к темным набрякшим венам, выпирающим у животного наружу, они взрезали их взмахами мечей. Воздух, сотрясаемый чудовищным рыком, впервые огласился победными криками. Исход сражения стал ясен.

Позже, расступившись в стороны, они наблюдали, как содрогалось в агонии чудовище и как тяжелыми, сильными струями билась о землю густая, зловонная кровь. Черная кровь чудовища! Пожалуй, это подействовало на людей сильнее, чем весь пережитый бой. Все гуще вокруг панцирного исполина курился удушливый дым. Кашляя, воины отступали шаг за шагом. Где-то внутри зверя неожиданно блеснуло пламя, разгораясь сбежало на землю и здесь, толкнувшись, с ревом взметнулось над судорожно вздетой клешней.

Проведя рукой по лицу, центурион взглянул на ладонь. Кожу покрывало темное сажистое вещество, зловеще прочертившее линии судьбы. Присев на корточки, он кое-как обтер руки пучком травы. Оглянувшись, встретился взглядом с Фастом. Советник стоял совсем рядом, и вряд ли кто-нибудь мог их сейчас слышать.

- Что скажешь, Фаст?

На узком, тронутом копотью лице советника ничто не дрогнуло и не отозвалось на спрошенное. В этом был весь Фаст. Центурион не мог бы припомнить ни одного случая, когда кому-то удалось застать советника врасплох. На любое обращение Фаст реагировал мгновенно - все с той же невозмутимостью на лице.

- Ты хочешь спросить, что это было?

- Что это было, я вижу и сам. Но интересно узнать, откуда взялась эта тварь на нашей земле.

- На нашей земле? - уголки губ советника насмешливо дернулись совсем капельку, но центуриону показалось, что Фаст откровенно над ним смеется. Вот что делает скупость. Жестокосердный тиран в сентиментальном порыве гладит по голове ребенка, и это умиляет окружающих. Не умеющий улыбаться слегка кривит губы, а кажется, что он хохочет... Центурион медленно поднялся. Разговаривать с Фастом было не просто.

- Что ты имеешь в виду?

Советник пожал плечами и этим сказал все и не сказал ничего. Центурион ощутил закипающее раздражение.

- В чем дело? Почему ты молчишь?

- Потому что это не наша земля, - тихо отозвался советник.

- Не наша? - центурион ничего не понимал. - Ты говоришь, не наша?

Фаст сосредоточенно кивнул. В нескольких шагах от них трескуче догорало чудовище, и на фоне этого зловещего потрескивания слова советника приобретали особое звучание.