«Центурионы» Ивана Грозного. Воеводы и головы московского войска второй половины XVI в. - [40]
12 августа венгры, установив на поспешно возведенных батареях артиллерию, обстреляли слабо укрепленное Заполотье, в котором начались пожары. По решению воевод посад был оставлен и сожжен, а его гарнизон вместе с жителями перешел в Большой город>318. После падения Заполотья главные усилия осаждающих были направлены на овладение Большим городом, поскольку Стрелецкий город, как полагал Баторий, после взятия полоцкой цитадели, попадет в его руки без особого сопротивления. Надо полагать, что это не осталось незамеченным русскими воеводами, и большая часть гарнизона Стрелецкого города была переведена в цитадель на помощь ее защитникам. Был ли вместе с ними Ржевский или же он остался оборонять Стрелецкий город – мы не знаем. Увы, опубликованные польские источники ничего не сообщают о распределении обязанностей между русскими воеводами во время обороны Полоцка, а документы полоцкой воеводской канцелярии, если и уцелели после штурма, попали в руки неприятеля и, быть может, до сих пор лежат необнаруженные где-то в польских или шведских архивах. Мы же знаем лишь, что гарнизон и жители Полоцка отчаянно оборонялись, да так, что польский король в своей реляции о взятии города был вынужден подчеркнуть, что оборона Полоцка «показала, насколько московиты превосходят все прочие народы мужеством и пылом в защите крепостей»>319. Интересная деталь, характеризующая настроения полоцких воевод и гарнизона в начале осады, содержится в отчете о поездке в королевский лагерь под осажденным городом Д. Германа, данцигского ратмана. Он писал, что в ответ на требование Батория открыть ворота московские воеводы передали ему, что «ключи (от Полоцка. – В. П.) в руках великого князя, и если его королевское величество хочет отворить их (ворота. – В. П.), то пусть попробует»>320.
Казалось, Полоцк сумеет устоять перед натиском превосходящих сил неприятеля. Бомбардировка города не давала результата, точно так же оказались безуспешными и применение каленых ядер, и попытки охотников с факелами в руках поджечь стены и башни города. Непрерывные дожди, разоренная и пустынная местность, постоянные стычки с русскими отрядами из Сокола, нападавшими на неприятельских фуражиров, начавшиеся болезни – все это способствовало росту уныния в королевском войске, особенно среди наемников-немцев. Шанцы и лагерь последних особенно сильно страдали от обстрела и вылазок из Стрелецкого города>321. Кто руководил ими – неизвестно, но можно предположить, что здесь не обошлось без Ржевского – старый и опытный воин, он вряд ли бы пассивно отсиживался за валами и палисадами, прекрасно понимая, что только активная оборона имеет шанс на успех.
Перелом в сражении наступил 29 августа. Отчаявшись быстро взять Полоцк правильной осадой, Баторий «ввиду столь тяжких отовсюду затруднений» созвал 28 августа военный совет. Большинство высказавшихся на совете военачальников держались того мнения, что в сложившейся ситуации остается единственный выход – «оцепив кругом город, со всех сторон всеми войсками попробовать сделать единовременный приступ». Однако Баторий отказался принять этот план, так как был уверен – если штурм провалится, поскольку, по словам Гейденштейна, «в случае неудачи этого плана, на который все возлагают последнюю надежду, не оставалось бы ничего другого, как только отступить, ибо всякая надежда тогда была уничтожена»>322. Действительно, в условиях, когда укрепления Полоцка не были еще разрушены, такой штурм имел много шансов закончиться полным провалом и большими потерями для штурмующих. В конце концов было решено попытаться еще раз зажечь при помощи факелов и прочих горючих веществ часть стены Верхнего замка. Утром следующего дня, когда тучи рассеялись, дождь прекратился и впервые за много дней выглянуло солнце, множество охотников ринулось из расположения неприятеля к стенам города, и они наконец сумели зажечь участок стены и одну из башен Большого города на мысообразном выступе над Полотой.
Этот пожар оказался роковым. Полоцкий гарнизон, невзирая на продолжающийся сильный обстрел со стороны неприятеля, пытался потушить пламя, однако огонь продолжал распространяться и затих лишь к вечеру. Большой участок стены выгорел дотла, открыв доступ противнику вглубь города, и в образовавшейся бреши вечером вспыхнула отчаянная рукопашная схватка между защитниками города и жаждавшими добычи неприятельскими солдатами. Пока одни дети боярские, стрельцы и казаки дрались на пепелище с неприятелем, другие под прикрытием артиллерийского огня поспешно возводили новую линию укреплений за прогоревшим участком, рассчитывая не допустить прорыва обороны и взятия крепости.
После ожесточенного боя венгры и полки были вынуждены отступить. Казалось, эта неудача могла стать роковой – в лагере неприятеля началось уныние, поляки и венгры взаимно обвиняли друг друга в том, что именно их действия стали причиной поражения. Тем временем полочане, заделав на скорую руку брешь, попытались восстановить остатки башни и стен, сильно пострадавших в пожаре 29 августа. Когда Баторию сообщили об этом около полудня 30 августа, он приказал немедленно начать новую атаку с целью не дать защитникам города восстановить разрушенное. После ожесточенного боя русские были отброшены назад, за возведенную накануне перемычку, венгры сумели поджечь башню, над восстановлением которой трудились полочане, и ошанцеваться на непосредственных подступах к валу Большого города. Новый пожар длился всю ночь и нанес большой урон укреплениям Верхнего замка. Серьезные потери понес и гарнизон города, пытавшийся под сильным обстрелом из пушек и гаковниц с трех сторон заделать брешь и потушить пламя. Венгры же тем временем сумели подвести апроши к возведенной русскими перемычке.
На протяжении более чем полутора столетий, с середины XVI в. и вплоть до самого окончания правления Петра Великого, неотъемлемой частью русского войска были стрельцы. Они стали первой русской пехотой, полностью оснащенной огнестрельным оружием и которую можно назвать постоянной и в известном смысле регулярной (с поправкой на реалии эпохи). Созданное в 1550 г., во время т. н. «реформ Ивана Грозного», стрелецкое войско прошло боевое крещение в самой известной военной кампании первого русского царя — взятии Казани осенью 1552 г.
Уникальное издание, не имеющее себе равных! Первое отечественное исследование Великой огнестрельной революции XV–XVII вв., перевернувшей не только военное дело, но и всю историю человечества. По мере распространения огнестрельного оружия на смену прежней ударной тактике (когда на поле боя преобладала пехотная пика, а главным родом войск были пикинеры) пришел «огневой бой», дистанционное поражение противника массированным огнем мушкетеров и артиллерии, – так, в крови и пороховом дыму, умирало Средневековье и рождалось Новое Время.Военная революция, чреватая радикальными социальными преобразованиями, с разной скоростью протекала в Западной Европе, на Руси, в Речи Посполитой и Оттоманской империи – именно этими различиями во многом объясняется возвышение Запада и упадок Восточной и Юго-Восточной Европы, а запоздалый отказ Руси от «османской» военной модели в пользу западноевропейской традиции во многом предопределил особый путь развития русской цивилизации.
В русско-крымских отношениях, насчитывающих не одно столетие, XVI век занимает особенное место. Сложившийся в конце XV века русско-крымский союз, острием своим направленный против Большой Орды, оказался, увы, слишком недолговечным, ибо он основывался на принципе «против кого дружить будем». И когда в 1502 году государство Ахматовичеи окончательно рассыпалось, когда общего могущественного врага, против которого объединились молодая Московская Русь и Крым, не стало, переход от дружественных отношений к открытой враждебности был лишь вопросом времени.
В январе 1558 г. русские полки по повелению Ивана Грозного перешли русско-ливонскую границу. Четыре года, с 1558 по 1561 г., Прибалтика была объята пламенем войны, которая вскоре получила название Ливонской (в свою очередь, эта война стала частью более длительного конфликта, который можно назвать Войной за ливонское наследство, длившейся де-факто с 1555 по 1595 г.). В результате действий русских войск «больной человек» Северо-Восточной Европы, Ливонская «конфедерация», состоявшая из Ливонского ордена, Рижского архиепископства и ряда других, более мелких владений, была разгромлена, распалась и разделена между могущественными и алчными соседями.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
С давних пор в российском общественном мнении устоялась точка зрения на военное дело Российского государства раннего Нового времени (вторая половина XV – конец XVII в.) как на нечто архаичное, примитивное и отсталое. Сформировавшийся в петровское время яркий образ московского ратного человека, мечтающего о том, чтобы государю послужить не вынимая сабли из ножен, оказал неизгладимое впечатление на последующие поколения отечественных историков, пренебрежительно расценивавших уровень развития русского военного дела московской эпохи.
Венеция — имя, ставшее символом изысканной красоты, интригующих тайн и сказочного волшебства. Много написано о ней, но каждый сам открывает для себя Венецию заново. Город, опрокинутый в отражение каналов, дворцы, оживающие в бликах солнечных лучей и воды, — кажется, будто само время струится меж стен домов, помнящих славное прошлое свободолюбивой Венецианской республики, имена тех, кто жил, любил и творил в этом городе. Как прав был Томас Манн, воскликнувший: «Венеция! Что за город! Город неотразимого очарования для человека образованного — в силу своей истории, да и нынешней прелести тоже!» Приятных прогулок по городу дожей и гондольеров, романтиков и влюбленных, Казановы и Бродского!
Книга вводит в научный оборот новые и малоизвестные сведения о Русском государстве XV–XVI вв. историко-географического, этнографического и исторического характера, содержащиеся в трудах известного шведского гуманиста, историка, географа, издателя и политического деятеля Олауса Магнуса (1490–1557), который впервые дал картографическое изображение и описание Скандинавского полуострова и сопредельных с ним областей Западной и Восточной Европы, в частности Русского Севера. Его труды основываются на ряде несохранившихся материалов, в том числе и русских, представляющих несомненную научную ценность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Дмитрий Алексеевич Мачинский (1937–2012) — видный отечественный историк и археолог, многолетний сотрудник Эрмитажа, проникновенный толкователь русской истории и литературы. Вся его многогранная деятельность ученого подчинялась главной задаче — исследованию исторического контекста вычленения славянской общности, особенностей формирования этносоциума «русь» и процессов, приведших к образованию первого Русского государства. Полем его исследования были все наиболее яркие явления предыстории России, от майкопской культуры и памятников Хакасско-Минусинской котловины (IV–III тыс.
Книга представляет собой исследование англо-афганских и русско-афганских отношений в конце XIX в. по афганскому источнику «Сирадж ат-таварих» – труду официального историографа Файз Мухаммада Катиба, написанному по распоряжению Хабибуллахана, эмира Афганистана в 1901–1919 гг. К исследованию привлекаются другие многочисленные исторические источники на русском, английском, французском и персидском языках. Книга адресована исследователям, научным и практическим работникам, занимающимся проблемами политических и культурных связей Афганистана с Англией и Россией в Новое время.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Москва была великим городом и столицей великой державы в XVI–XVII веках. Россия того времени выигрывала большие войны, широкими шагами шла к берегам Тихого океана, мыслила себя как главный оплот истинного христианства. А Москва видела в себе Третий Рим, Второй Иерусалим, но больше всего — особый удел Пречистой Богородицы на земле. Столица православного царства прославлена была не только победами на поле брани и установлением власти на бескрайних просторах Евразии, она и в сфере культуры стремительно развивалась.
Формирование Московского государства в XIV—XV вв. означало не только объединение земель Северо-Восточной, а затем и Северо-Западной Руси в рамках одного государственного образования, но и консолидацию местных элит под властью «государей всея Руси». Этот процесс был значительно растянут во времени, а его интенсивность определялась актуальными задачами внешней и внутренней политики. Процесс адаптации «чужеродных элементов» в служебную систему имел две важные составляющие: способность и целесообразность с точки зрения центральной власти вписать их в сложившуюся иерархию и, с другой стороны, желание самих подобных «элементов» приспосабливаться к действующим правилам игры. В фокусе исследования находится несколько значимых групп: «князья» (потомки местных и выезжих правящих династий), бывшие удельные «вассалы», а также прибывавшие в Москву иностранцы (в первую очередь выходцы из соседнего Великого княжества Литовского)
В книге рассказывается о жизненном пути одного из наиболее известных князей Древней Руси – Владимира Всеволодовича Мономаха (1053–1125). Мономах является единственным древнерусским правителем, оставившим свою автобиографию, входящую в состав знаменитого «Поучения», созданного князем для своих детей, которое сохранилось в Лаврентьевской летописи. Тем не менее личность Мономаха по сей день окутана завесой легенд, самой известной из которых является легенда о «шапке Мономаха» и других «Мономаховых дарах», якобы полученных им от византийского императора.
В судьбе России второй половины XV—XVII столетий смешаны в равных пропорциях земля и небо, высокое и низкое, чертеж ученого дьяка, точно передающий линии рек, озер, лесов в недавно разведанных землях и житие святого инока, первым поселившегося там. Глядя на карту, нетрудно убедиться, что еще в середине XV века Московская Русь была небольшой, бедной, редко заселенной страной. Но к началу XVI века из нее выросла великая держава, а на рубеже XVI и XVII столетий она превратилась в государство-гигант. Именно географическая среда коренной «европейской» Руси способствовала тому, что в XVI—XVII веках чрезвычайно быстро были колонизированы Русский Север, Урал и Сибирь.