Центурион Траяна - [59]

– Отнесешь сундук в комнату Сабины, – приказал Адриан Зенону, что притащился к колодцу вместе с добычей. – Но лишь когда поднимем первую деталь.

* * *

Адриан никогда не любил эту женщину. Его брак был банальным расчетом, причем расчетом двойным. И Сабина, и Адриан находились в родстве с Траяном. Обоим император был двоюродным дядей, так что муж Сабины приобретал шанс добраться до императора. Своей женитьбой по расчету, устроенной с помощью Плотины, Адриан упрочил свое положение и перекрыл путь другим соискателям.

Теперь у него оставался лишь один соперник – Юлий Урс Сервиан, женатый на старшей сестре Адриана. Сервиан, старше Адриана на тридцать с лишним лет, был одновременно и родней императору, и его сподвижником – Траян всегда отличал этого неглупого и цепкого человека зачастую куда больше, нежели юного племянника. Сервиан к порученным делам относился ответственно, но в нем имелась какая-то подлая, гадостная черта, как бывает в драгоценном камне скрытая трещина. Не задумываясь, он готов был устроить подлянку любому – как тогда, когда Адриан вез Траяну сообщение о смерти Нервы.[100]

Адриан тогда чуть не погиб – а ведь речь шла всего лишь о том, кто первый сообщит новому принцепсу весть, что отныне Траян правит Римом.

Никто не может сказать заранее, как изувечит человека власть, тем более власть над такой Империей! Еще никогда, нигде и никто не управлял практически всем кругом земли с миллионами жизней. Вынужденный смотреть одновременно на запад и восток, следить за югом и оборонять север, властелин Рима должен был родиться титаном и вырасти богом, чтобы удержать в своей деснице римский мир. Одна мысль о подобной ответственности должна была сводить обычного человека с ума. Но Адриан знал совершенно точно – он сможет.

А для этого он готов был даже жениться на Сабине. Он вообще был готов для этой своей цели пожертвовать всем. Или почти всем: быть верным Сабине он не собирался. О его связях с красивыми аристократками по столице все время гуляли сплетни. Добиваясь брака с Сабиной, Андриан встречался в Риме с Элией, женой Луция Цезония Коммода, аристократа и скучного пустого человека, который, как и все прочие люди его сословия, старательно делал карьеру. Нет сомнений, Траян в положенное время сделает Коммода консулом, как жена сделала его посмешищем Рима.

Сейчас, вспомнив Элию, Адриан невольно улыбнулся. Она была красива, женственна и глуповата. Она все время что-то изображала, томно закатывала глазки, подкручивала якобы выпавший из прически локон и могла всадить иглу от фибулы в руку служанке за то, что та неосторожно дернула волосок, сооружая эту самую прическу. То есть Элия была сама банальность – набор всех мыслимых пороков блестящего Города, и при этом какая-то безумно дальняя родня самому Адриану – недаром родовое имя ее отца тоже было Элий – как у Адриана. Это сомнительное родство, возможность сходства в одной капле крови почему-то приводила Адриана в ярость – порой совершенно беспричинную. Это было обвинение, на которое невозможно было ответить, порок, который нельзя было скрыть.

«Неужели и во мне есть подобная же пустота, никчемность, ничтожность… – спрашивал себя Адриан, глядя на эту женщину, как будто смотрелся в отполированное до солнечного блеска бронзовое зеркало. – Я ненавижу все это до бешенства. И все же… это есть во мне…»

Она обожала, чтобы ее ложе было осыпано лепестками роз и лилий. Они встречались днем, когда неверная жена якобы посещала лавки торговцев драгоценностями и духами. Насытившись любовными ласками, Адриан дремал подле нее, а она осыпала его могучее тело лепестками роз.

Еще она обожала деньги. Приходя, Адриан бросал в вазу с лепестками монеты – он непременно набирал перед уходом ауреи[101] и денарии из разных чеканок, он осыпал профилями мертвых правителей юную матрону, как будто уличал ее в скоротечной и подлой измене. Он покупал ее как шлюху – только за очень высокую цену. Она же скрывала свои наклонности Мессалины под бледными розовыми лепестками.

Через три или четыре месяца после начала их связи она сообщила, что беременна. И рассмеялась, увидев растерянное лицо Адриана. Несмотря на всю свою недалекость, она распознала, в чем дело.

«Не бойся, твоему браку с Сабиной ничто не грозит, – сказала Элия, продолжая смеяться, – мой муж признает ребенка».

Маленький Луций родился за месяц с небольшим до официального брака Адриана с Сабиной. Элия не ошиблась – Цезоний Коммод поднял ребенка с земли, когда маленький кричащий сверток положили к его ногам, признал сына за своего. А мог бы отречься, приказать отнести его на Овощной рынок и оставить у колонны Лактария. Вместо этого Цезоний Коммод отправился в храм Юноны Луцины на Эсквилине и внес имя Луция в списки родившихся под именем Луция Цезония Коммода.

Ну что ж… родился, признали, не подкинули. Будет расти в знатной римской семье малыш императорской крови. Адриан вздохнул, и мысли его тут же перекинулись на собственную семью и собственную жену. Неприязнь вдруг вспыхнула, переходя чуть ли не в ярость. Сабина умеет устраивать ссоры, но так до сих пор и не забеременела. Если бы она родила мальчика, внука Траяну, император непременно усыновил бы Адриана! Но нет, она то ли что-то делает, чтобы не беременеть, то ли в самом деле пока не способна стать матерью…