Ценностный подход - [3]

«Если им понадобятся — пусть считают!» — говорю я рассержено, стараясь не замечать того, что Фарбер хмурится.

Вообще-то, составить отчет мне совсем несложно. Нужно просто пойти в изолятор, собрать все карты брака и забить в компьютер всю информацию о них. Недовольна же я тем обстоятельством, что у нас обо всем всегда становится известно в последний момент. Приходится торопиться, нервничать — в таком состоянии можно наделать кучу ошибок, и, несмотря на приложенные усилия, остаться виноватой. Я разговариваю с заместителем директора в подобном тоне, только исходя из нежелания делать отчет на скорую руку, а так, в обычное время, у нас с ним замечательные отношения.

«Ксения, я очень тебя прошу, — босс реагирует на моё недовольство, как обычно, слишком спокойно, я даже чувствую по голосу, что он улыбается и нисколько не рассержен за мою попытку ему перечить, — без тебя мне никак не справится, ты ведь знаешь».

Когда два человека работают вместе в течение долгого времени, им становится известно о слабостях друг друга. Так вот, сейчас Привалов в своих целях использовал моё почти патологическое стремление постоянно ощущать свою значимость. Его замечание о том, что без меня никак и никуда, подкупает. Я становлюсь податливой, улыбаюсь полуосознанно и глупо, после чего отвечаю согласием.

«Напомни Фарберу, что нужно провести «оперативку» до половины десятого, потом, в десять селекторное совещание, и про директорское не забудь упомянуть».

Тут, как ни странно, я сдерживаюсь, хотя мне очень хочется заметить Привалову, что услуги секретаря не входят в мои обязанности. Выдохнув и вздохнув несколько раз глубже обычного, я просто вешаю трубку.

Разумеется, Фарбер мог бы смутиться из-за того, что ему приходится выслушивать посторонние разговоры, вникать в чужие разногласия, и покинуть, наконец, мой кабинет и позволить мне нормально поработать.

Но он, видимо, совсем не таков, каким воображаешь человека, знакомого с правилами приличия, поэтому продолжает сидеть в моем кресле, как будто оно комфортнее всех остальных на заводе.

В то время как я — стою!

Вдруг Фарбер снимает колпачок с ручки, которую долгое время так активно теребил в руке, и принимается писать что-то на листе бумаги. Стараюсь не подсматривать, но становится жутко любопытно. Пока я фокусирую взгляд, чтобы буквы не расплывались, Фарбер перестает писать, бросает ручку на стол и поднимается с места.

«Оперативка через пятнадцать минут», — говорит он, бросив быстрый взгляд на своё запястье, обтянутое черным кожаным ремешком с металлическими часами, и, не задерживаясь ни на минуту более, выходит. Бумажку с писаниной Фарбер забирает с собой.

«Странный», — констатирую я.

Как ни крути, я не могу придумать ни одного разумного объяснения тому, что сейчас здесь происходило, поэтому ничего не остается, кроме как, готовить данные для оперативного совещания.

Глава два

У контролеров, находящихся в моем подчинении, заработная плата совсем небольшая, поэтому нельзя сказать, что от желающих у нас работать отбоя нет. Всех моих девушек можно разделить на три группы. Первая — студентки, которые учатся заочно, и их очень устраивает, что завод оплачивает каждую их сессию. Между тем эта группа самая немногочисленная. Студенток у меня работает всего две — Алсу и Ульяна.

Ко второй группе относятся молодые мамочки, у которых дети ходят в сад или начальную школу. Их устраивает график работы и то, что им полагаются льготы и подарки на праздники.

Третья группа — женщины пенсионного и предпенсионного возраста, с которыми и труднее, и легче всего одновременно. Разумеется, они знают больше остальных, к ним всегда можно обратиться за подсказкой или помощью, но в то же время они очень категоричны в вопросах работы: не приемлют отклонений от установленных десятки лет назад правил и редко когда смиряются с нововведениями.

С подчиненными, как с детьми: не получится относиться ко всем одинаково, обязательно появляются «любимчики». Кто-то заслуживает благосклонность руководителя своим трудолюбием, кто-то — честностью и открытостью, другие же — явным подхалимством. Со мною же все очень просто: если человеку не нужно говорить, что делать и как, если он знает свою работу, если с ним легко договориться — он уже мой «любимчик».

У меня остается чуть больше пяти минут до начала оперативного совещания для того, чтобы пробежаться по всем отделениям. Необходимо выяснить, не появились ли за эти полтора часа какие-либо вопросы. Я разрешаю только действительно спорные ситуации, доверяя контролерам, в большинстве случаев, самим принимать решения.

Отдел технического контроля производственной зоны — место, где сидят исключительно женщины предпенсионного возраста. Они улыбаются мне, когда я захожу.

«Вам уже представили нового начальника? — интересуется Мила, которая всегда всем интересуется. — Сказали, он очень молодой».

«Да. Так. И. Есть», — произношу я отрывисто, раздумывая над тем, что, быть может, потому-то я так и стушевалась при виде Фарбера. Он ведь удивительно молод для той должности, на которой оказался.

Бегло просматриваю перечень принятой продукции, пытаясь запомнить типа колец. Затем читаю карты брака на отставленные в сторону детали. Беру кассету двести восьмых «юшек», забракованных по размеру внутреннего диаметра, ставлю на стол рядом с Розой, которая контролирует этот параметр, и говорю: