Ценностный подход - [20]
Чувствую, как позади меня босс не удерживается от глубокого вздоха или стона — даже не знаю, как его охарактеризовать. Привалов явно не мог предупредить меня о столь жестком прессинге, которому я подвергнусь, как, в общем, и всё руководство сектора.
«Нет нужды никуда ходить, — застает нас всех врасплох Фарбер, видимо, только что появившийся на заводе и не удосужившийся переодеться, — я уже забрал оттуда заключения на трубы, из которых изготовлены кольца, использующиеся нами в текущем месяце, но можно поднять документацию и за более ранние периоды. Такие же вы можете найти на материал для сепараторов и прутков».
Только после произнесения своей речи, принесшей нам всем невероятное облегчение, Фарбер представляется корейцам. Господин Юн смотрит на него скептически, остальные двое явно находятся под впечатлением столь эффектного появления, и то и дело поворачивают голову в ту сторону, откуда к нам всем явился начальник сектора, будто ожидая прибытия кого-то ещё.
Господин Юн со скрупулезностью дельца принимается рассматривать предоставленные Фарбером документы. Все оказывается в полном порядке, о чем Юн сообщает нам через пять минут с нескрываемым разочарованием в голосе. А я в очередной раз диву даюсь, как это у Фарбера так легко получается очень сложное превращать в элементарное и, опаздывая, везде успевать.
Тем временем мы продолжаем шествие с той только разницей, что на одного в нашей колонне стало больше. Внимание всех рабочих, трудящихся за станкам, приковано к нам, потому что во главе идет Фарбер. Из-за высокого роста его можно увидеть с другого конца сектора. Мы проходим мимо отделения, где работает Владлен. Я не смотрю в его сторону, а он, будто специально, подходит к нам, чтобы поздороваться с Фарбером за руку.
Только в России распространена эта ужасная, на мой взгляд, традиция — здороваться за руку каждый раз при встрече. Здешним мужчинам непременно нужно поделиться микробами с другими представителями своего пола. Более того, тех, кто пытается избежать столь неприятной процедуры, принято всячески стыдить. Дикари, одним словом, дикари.
И я не знаю, на кого сейчас начинаю злиться в большей степени: на традицию, за то, что она имеет место, на Владлена за то, что он такая вот свинья — бросил меня, да ещё самым неприглядным образом, или на Фарбера, который так просто готов пожать руку моему обидчику. Здесь я замечаю, что на начальника сектора обижаться совершенно не получается. Ну, во-первых, он не имеет представления, что между мной и Владленом произошло, а во-вторых, он наш спаситель, как ни крути.
Мы переходим от отделения к отделению. Я то и дело отвечаю на вопрос: сколько процентов от общего числа подшипников в партии подвергается контролю на каждом производственном этапе, с которым мы знакомимся. Господин Юн не унимается, и расспрашивает меня с особенным пристрастием, будто он уже отчаялся уличить в чем-то Фарбера, но на меня надежда ещё осталась.
Но одна рассказывать я не могу, и господину Юну всё же приходится слушать и Фарбера, который совершенно непричастным к делу тоном сообщает те или иные данные, особенно интересующих корейцев.
Когда мы заходим на сборку, Фарбер начинает говорить, не дожидаясь вопросов:
«Как вы понимаете, подшипники собираются из наружных и внутренних колец, тел качения, в нашем случае — это шарики, и сепараторов, которые не только отделяют тела качения друг от друга, но и направляют их движение. Но, кроме того, мы также выпускаем подшипники с одной или двумя защитными шайбами».
Фарбер заводит корейцев в комнату, где закладывают смазку, а мы остаемся на месте, пока он там им показывает подшипник для примера. Надеюсь, что обойдется без подарка на память, а то служба охраны будет не очень довольна. Очень скоро корейцы выходят, а Фарбер все продолжает рассказ:
«Без сепаратора собираются только некоторые подшипники, которым мы засыпаем большее количество шариков, от чего увеличивается их грузоподъемность. Если говорить о классах точности, то их всего пять, и они назначаются в зависимости от требований к сборочной единице. Нормальный класс точности — нулевой, к повышенным относятся остальные: шестой, пятый, четвертый, а также класс «Т» — в некоторых чертежах он указывается как второй. Для конструкций с тяжелыми условиями работы рекомендуется использовать подшипники повышенных классов точности».
Господин Юн подходит к клепальщикам, чтобы понаблюдать за их работой воочию.
«И как, если объяснить словами, осуществляется подборка и заделка?»
«Вид заделки, — отвечает Фарбер, пребывая в состоянии абсолютно невозмутимом, — зависит от предела прочности материала, а также от диаметра подшипника. Он берется по государственному стандарту. А вот с подборкой все гораздо сложнее — необходимо высчитывать задел, так как он накапливается с учетом тех или иных габаритов».
Чувствую, Фарбер постепенно пускается в такие производственные дебри, что даже господин Юн теряет суть повествования. Осмотрев сборку, наши гости обмениваются удовлетворенными взглядами, мол, все оказалось не так плохо, как они предполагали, а Юн даже оставляет свой скептический настрой. Тем временем мы идем на склад начинки — так мы называем шарики, сепараторы и заклепку в совокупности.
Германия, 1939 год. Тринадцатилетняя Магда опустошена: лучшую подругу Лотту отправили в концентрационный лагерь, навсегда разлучив с ней. И когда нацисты приходят к власти, Магда понимает: она не такая, как другие девушки в ее деревне. Она ненавидит фанатичные новые правила гитлерюгенда, поэтому тайно присоединяется к движению «Белая роза», чтобы бороться против деспотичного, пугающего мира вокруг. Но когда пилот английских ВВС приземляется в поле недалеко от дома Магды, она оказывается перед невозможным выбором: позаботиться о безопасности своей семьи или спасти незнакомца и изменить ситуацию на войне.
Кэти Акер и Маккензи Уорк встретились в 1995 году во время тура Акер по Австралии. Между ними завязался мимолетный роман, а затем — двухнедельная возбужденная переписка. В их имейлах — отблески прозрений, слухов, секса и размышлений о культуре. Они пишут в исступлении, несколько раз в день. Их письма встречаются где-то на линии перемены даты, сами становясь объектом анализа. Итог этих писем — каталог того, как два неординарных писателя соблазняют друг друга сквозь 7500 миль авиапространства, втягивая в дело Альфреда Хичкока, плюшевых зверей, Жоржа Батая, Элвиса Пресли, феноменологию, марксизм, «Секретные материалы», психоанализ и «Книгу Перемен». Их переписка — это «Пир» Платона для XXI века, написанный для квир-персон, нердов и книжных гиков.
Сухум. Тысяча девятьсот девяносто пятый год. Тринадцать месяцев войны, окончившейся судьбоносной для нации победой, оставили заметный отпечаток на этом городе. Исторически желанный вождями и императорами город еще не отошел от запаха дыма, но слово «разруха» с ним не увязывалось. Он походил на героя-освободителя военных лет. Окруженный темным морем и белыми горами город переходил к новой жизни. Как солдат, вернувшийся с войны, подыскивал себе другой род деятельности.
Когда пожилой Мюррей Блэр приглашает сына и дочерей к себе на ферму в Нью-Гэмпшир, он очень надеется, что семья проведет выходные в мире и согласии. Но, как обычно, дочь Лиззи срывает все планы: она опаздывает и появляется с неожиданной новостью и потрепанной семейной реликвией — книгой рецептов Фанни Фармер. Старое издание поваренной книги с заметками на полях хранит секреты их давно умершей матери. В рукописных строчках спрятана подсказка; возможно, она поможет детям узнать тайну, которую они давно и безуспешно пытались раскрыть. В 2019 году Элизабет Хайд с романом «Спросите Фанни» стала победителем Книжной премии Колорадо в номинации «Художественная литература».
«У крутого обрыва, на самой вершине Орлиной Скалы, стоял одиноко и неподвижно, как орёл, какой-то человек. Люди из лагеря заметили его, но никто не наблюдал за ним. Все со страхом отворачивали глаза, так как скала, возвышавшаяся над равниной, была головокружительной высоты. Неподвижно, как привидение, стоял молодой воин, а над ним клубились тучи. Это был Татокала – Антилопа. Он постился (голодал и молился) и ждал знака Великой Тайны. Это был первый шаг на жизненном пути молодого честолюбивого Лакота, жаждавшего военных подвигов и славы…».
Овдовевшая молодая женщина с дочерью приезжает в Мемфис, где вырос ее покойный муж, в надежде построить здесь новую жизнь. Но члены религиозной общины принимают новенькую в штыки. Она совсем не похожа на них – манерой одеваться, независимостью, привычкой задавать неудобные вопросы. Зеленоглазая блондинка взрывает замкнутую среду общины, обнажает ее силу и слабость как обособленного социума, а также противоречия традиционного порядка. Она заставляет задуматься о границах своего и чужого, о связи прошлого и будущего.