Цена свободы - [6]

Местные наркоманы первым делом взломали аптеку, что напротив подземного перехода — для них это был просто праздник. Я как раз мимо проходил, и не смог удержать себя от участия. Непременным моим спутником был девяностолитровый рюкзак, в который я клал ножницы по металлу и ломик. Без него я никуда не выходил. Нарики подошли к делу без фантазии. Один выковырял бордюрный камень, взвалил его на хилое наркоманское плечико, подошел к витрине, вяло размахнулся, и стукнул. Прозрачный пластик ответил жалобным стоном, на нем появилась царапина, этим все повреждения и ограничились. Следующие десять минут наркоманы долбились в эту витрину, а я наблюдал со стороны. Потешное зрелище — тощие, со впалой грудью задохлики разбегались, и били ногами в витрину. Витрина пружинила, нарики отлетали и падали на спины.

— Ну-ка, пропустите, — я пробился сквозь толпу, доставая из рюкзака ломик. Примерился, и начал бить в одну точку, в нижний правый угол. Далеко не сразу, но пластик стал поддаваться, образовалась дыра. Я пошуровал ломом, отгибая, когда отверстие стало больше, схватил рукой, и, упершись ногой, начал тянуть пластик на себя, помогая ломом. Когда отогнул уже прилично, за край схватилось еще несколько рук, и мы стали тянуть вместе, кто-то из помощников порезался, потекла кровь, но тянуть они не перестали. Когда пластик отошел достаточно, я протиснулся в дыру. Оказавшись внутри, огляделся, и, зацепив стоящие рядом громадные весы, опрокинул их, перекрывая проход, это дало мне минуту форы. Нарики, конечно, отодвинули их, но не сразу. Я, тем временем, перепрыгнул прилавок и ринулся внутрь, выдвигая ящики, и вываливая их содержимое в рюкзак, сметал, не глядя, содержимое стеллажей, за мной по пятам шли нарики. Спотыкаясь о ползающие по полу в поисках дури тела, я протолкался к выходу, и быстрым шагом пошел домой. Вайнштейн был очень доволен, и весь вечер сортировал лекарства, листая медицинскую энциклопедию. Получилась серьезная добавка к уже имеющемуся у нас запасу.

Город оказался брошен. Наша цивилизация сидела на игле инфраструктуры, мы настолько от нее зависели, что малейший сбой грозил если не гибелью, то очень серьезными неудобствами. Как больной в реанимации, современный город был подключен к десяткам труб, по которым в него вливают жизнь. Отказали приборы, погас свет, перестала идти из кранов вода, не стало топлива, и, как следствие, не стало подвоза продуктов, и Город умер. Но инфраструктура на самом деле не игла, это нить, тонкая нить, на которой висели судьбы людей. И вот эта ниточка инфраструктуры, и без Песца была натянута до предела, запас прочности выбран. Куда ни ткни — любая из систем работала на максимум.

Оказывается, как мало человеку надо — чтоб свет горел, чтоб вода из крана текла. Воды-то и не было, засушливая страна, куда деваться. Если бы не вояки, организовавшие подвоз воды в цистернах, Город бы загнулся от жажды в считанные дни. А так — хотя бы для питья воды хватало, впрочем, подозреваю, что уже тогда многие поумирали — те, кто просто не в силах был пройти несколько километров до точки, где раздавали воду, те, кто не догадался слить воду из бойлера. Нам и тут повезло — одна такая точка оказалась на соседней улице, ходить было недалеко. В первый раз за водой пошел Вайнштейн, но вернулся без воды, на мой немой вопрос он просто пожал плечами — так получилось, мол, и тут же засел читать какую-то книжку, всем своим видом показывая, что обсуждать эту тему не будет. Воды у нас было довольно много, да и кое-какие идеи по обеспечению нас водой у меня имелись, так что я особо не обеспокоился, всякое бывает. Тем не менее, на следующий день мы пошли вместе. У перекрестка бурлил народ, стояли цистерны, тянулся хвост очереди Впрочем, относительный порядок был, солдаты загнали машины между домами таким образом, чтобы подойти можно было только по одному, с одной стороны впускали, с другой выпускали. Мы с Вайнштейном пристроились в хвост, и стали медленно продвигаться вперед, я, от нечего делать, глазел вокруг. Самым забавным были то вспыхивающие, то затухающие в очереди разговоры на тему: «а скоро ли все наладится?». У них на глазах рухнул мир, а они еще надеялись, что вот, немножко потерпим, а потом кто-то придет и все нам наладит, а как же иначе. Впрочем, разговоры — разговорами, а еще вчера привычно хамоватые обыватели стали на порядок вежливее. Было яснее ясного, что никакой полиции нет и уже, наверное, не будет, поэтому народ в очереди друг с другом общался подчеркнуто аккуратно и вежливо, стараясь не толкать соседей, мало ли что. Мне стало интересно, надолго ли хватит их на такое поведение. Были, впрочем, и другие, когда мы с Вайнштейном спустя час с лишним оказались почти у заветного прохода, прямо перед нами в очередь вдруг ввинтилось где-то с десяток одетых в черное людей в черных же шляпах. Какая-то женщина возмущенно им что-то сказала, один из черных толкнул ее в грудь, она упала навзничь — только ведра покатились. Религиозные, «черные шляпы». Они и до Песца вели себя нагло, нигде не работали, в армии не служили, сидели на пособиях от государства, и при этом всячески подчеркивали свою исключительность. Ну а тут присущий им стайный инстинкт сработал как надо, групп меньше десяти человек я на улицах не видел.