Цена счастья - [47]

Она замолчала и глубоко вздохнула.

— Конечно, нашлось несколько человек, которые утверждают, что он проделал все это, чтобы обеспечить себе полный контроль над владением, став отцом маленького Мишеля. Но большинство не верит, что мсье Брайан думал об этом. Они любят мсье Брайана. Лишь такое испорченное создание, как вы, могло толкнуть мсье Брайана на преступление. Так что все искренне желают вам быстрее оказаться в аду!

Это проклятье не особенно затронуло меня. А вот остальное... Итак, люди полагали, что Брайан убил свою супругу, чтобы иметь возможность жениться на мне. И они считали ответственной за все меня, поскольку я была чужаком, была «англо»! И когда Поль говорил, что они могут забить меня камнями, это не было фигуральным иносказанием.

19

Я в ужасе смотрела на полубезумную красавицу, стоявшую передо мной. До сих пор не понимаю, как у меня хватило мужества для продолжения разговора.

— Скорее всего, вам не приходит на ум, что есть и другое объяснение смерти мадам Дениз, — тихо сказала я, пристально глядя ей в глаза. Всем известно, насколько сильно вы ненавидите меня. Во всяком случае — достаточно сильно, чтобы убить.

Судя по ее заполыхавшим злобным огнем глазам, я на сей раз попала в точку. Обнадеженная этим, я продолжила:

— Вас не было тогда с нами на лыжной прогулке. А потому вы не знали, что меня неожиданно затребовали в замок. Давайте предположим, что это вы убили Дениз, перепутав нас. Ведь наши лыжные костюмы были очень похожи. Хотя вполне возможно, вы даже и не знали, какого цвета костюм Дениз.

Постепенно лицо Мари-Лизет приобрело какой-то зеленоватый оттенок.

— Но это же нелепо, — запинаясь, сказала она. — Я не могла знать, что Брайан отдал вам этот костюм.

Помолчав секунду, она спросила:

— А какого цвета был костюм мадам Дениз?

— Темно-красный, — ответила я, удивляясь тому, что эта незначительная деталь привлекла ее внимание. И тут мне пришла на память женщина, которая манила меня за собою несколько дней тому назад. Что, если то была не Дениз, а Мари-Лизет? Но в таком случае она должна была бы знать, что у Дениз был темно-красный лыжный костюм. А вдруг она сейчас настолько напугана, что ее можно взять «на пушку» и заставить проговориться?

— А какого цвета ваш лыжный костюм? — спросила я.

Внезапно она побледнела как мел.

— Лыжный костюм! — повторила она с некоторым подобием сарказма в голосе. — У нас тут нет лыжных костюмов. Мы надеваем все, что имеется в нашем распоряжении. Так же, как вы тогда, в последний раз...

Тут она поняла, что сказала слишком много, но было поздно.

— О-о! Так вам известно, что на мне было надето? Значит, вы следили за нами?

— А это в конце концов никому не запрещается. Да, я хотела понаблюдать за вами. Может быть, потому что немного завидовала, а может, и еще почему-нибудь... Сама не знаю.

Я промолчала. Даже если это она была той женщиной, которая заманила меня в чащобу, она никогда не признается в этом.

Мари-Лизет вымученно улыбнулась.

— Ваши подозрения смехотворны. Какие у меня могут быть причины, чтобы убивать вас?

— Вам, мне кажется, для этого не нужно иметь каких-либо логических причин.

Ее лицо исказилось ненавистью.

— Зато у вас этих причин более чем достаточно. Если вам не удалось сохранить одного из братьев, почему бы не заполучить другого? Не говоря уже о том, что вам предпочтительнее иметь их обоих, судя по вашему поведению.

Она сжала кулаки, как бы пытаясь овладеть собою:

— Почему я была такой идиоткой, что не смогла сразу разглядеть вашу сущность?

— Как прикажете понимать это?

Но вместо того, чтобы как-то объяснить свою мысль, она со свойственной ей страстностью продолжила:

— Стоило вам только появиться тут, как оба — Фарамон и Брайан, а, может быть, и Поль вместе с ними как будто бы полностью потеряли разум. Ах, если бы только вы никогда не приезжали сюда! И прежде бывало не всегда хорошо. Но это по крайней мере оставляло надежды... А теперь вы все испортили... Если только... — она сжала губы и погрузилась в глубокие раздумья.

— Вы и представить себе не можете, насколько приятнее мне было бы уехать отсюда! — призналась я. — Я собиралась уехать уже в первый день по прибытии. Но мне запретил и думать об этом ваш друг Поль.

— Я знаю. Он говорил мне об этом. Но он полный идиот!

Когда она снова посмотрела на меня, я заметила в ее глазах знакомый уже лихорадочный блеск.

— А почему вы называете его моим другом? — внезапно спросила Мари-Лизет.

— У меня сложилось впечатление, что вы отлично понимаете друг друга, — уклончиво ответила я. — И не враг же он вам?

— Неужели необходимо, чтобы кто-то был тебе другом или врагом? Разве не существует чего-то промежуточного, например, равнодушия? Но тут вы правы. Поль мой друг. Более того, друг верный. Кроме того, он не относится к тем людям, которые создают для окружающих проблемы.

На это нечего было возразить. Да и говорить было более не о чем. А потому я решила возвращаться. Я больше не могла продолжать беседу с человеком, у которого, что называется, не все дома.

Когда я собиралась повернуться, она схватила меня за руку.

— Э, нет, подождите. Я хочу рассказать вам кое-что еще. Нечто очень важное для вас и очень радостное.