Цена счастья - [34]

И тут мне на ум пришла одна идея. Мне все равно нужно было иметь хотя бы пару новых платьев. Так почему бы мне не посетить в связи с этим мадам Ожильви? Расценки наверняка в пределах моих возможностей, поскольку ее клиентура наверняка не относится к числу состоятельных людей.

Не долго раздумывая, я подошла к двери дома и покрутила ручку старомодного звонка.

13

Дверь мне открыла изящная и любезная старая дама. Кем бы она ни приходилась Полю, в его темных планах она наверняка не принимала никакого участия.

— Доброе утро, — поздоровалась я и представилась. — Я Леонора д'Эшогет. Увидев снаружи на вывеске вашу фамилию, я подумала, что вы, возможно, являетесь родственницей Поля Ожильви?

Она улыбнулась и сказала очень мягким голосом, почти полностью скрадывавшим едва заметный французский акцент:

— Ну да, конечно. Я — его мать.

Пожилая дама дружески предложила мне войти. Я оказалась в малюсеньком коридоре, который вел в обставленную со вкусом комнату с низким потолком.

Мебель производила впечатление очень старой и смотрелась весьма живописно. Наверное, то была обстановка, унаследованная от предков. В отличие от меблировки замка, здесь все казалось уместным и создавало впечатление уюта. Скорее всего, это объяснялось тем, что каждый предмет меблировки постоянно использовался. Комната выглядела живой, и это было то, чего мне так не хватало в замке.

— Мой сын многое рассказывал о вас, мадам Леонора. О вас и вашем сыне. Он у вас очень умный ребенок. — Она жестом предложила мне занять место на несколько потертой софе. — Поль пару раз обещал мне привезти вас, но каждый раз что-нибудь да мешало ему. Поэтому сейчас мне особенно приятно, что вы сами, по собственной инициативе, пришли ко мне.

Внезапно я почувствовала себя крайне неловко. Как мне теперь было объяснять ей, что меня в ее дом привели лишь поиски портнихи, но никак не желание познакомиться с нею...

— Простите, но я прочитала на вывеске, что вы портниха, — сказала я. — А мне срочно необходима пара новых платьев...

— Но мадам Леонора, — удивленно возразила она. — Я не шью для hautevolee[17].

— Ну а я, откровенно говоря, просто не могу себе позволить иного, — призналась я.

Она хотела что-то сказать, но промолчала. Наверняка ей было трудно понять, что у кого-то из д'Эшогетов могут быть подобные проблемы.

— Конечно же, я охотно сошью вам платье. Подождите, я принесу сейчас метр и пару выкроек, чтобы вы могли выбрать себе что-нибудь по вкусу.

Она исчезла в небольшом коридоре и отсутствовала так долго, что у меня уже стало тревожно на душе. Но затем старая дама вернулась с многочисленными извинениями.

— Я поставила воду. После вашей длительной прогулки вам нужно будет выпить чашечку горячего чая.

Уверена, что ни один кутюрье в Париже — тем боле при его известности — не обшивал бы меня с таким удовольствием, как это делала мадам Ожильви.

После того, как я выбрала себе фасон и мы согласовали материал и цвет, она принесла поднос с огромным чайником, чашками и тарелкой с великолепным печеньем.

Неожиданно для самой себя я вдруг выпалила:

— Иногда я испытываю такой смертельный страх...

Мадам Ожильви осторожно отставила в сторону свою чашку и сказал:

— Я очень сожалею.

Она не стала успокаивать меня какими-нибудь банальностями типа «нужно привыкнуть к новому месту» или «со временем все пройдет». Вместо этого она без обиняков спросила:

— Ваш страх имеет какое-нибудь отношение к моему сыну?

— Да. В некоторой степени, — неохотно призналась я.

И тут я вспомнила угрозы Поля. Я вспомнила, что меня ожидает, если хоть кому-нибудь намекну о том, что мне случайно стало известно. Предупреждение наверняка касалось и разговоров с его матерью. А она, скорее всего, передаст ему каждое слово из нашей беседы.

Мадам Ожильви не спросила меня, почему я не ответила на ее вопрос, из чего следовало, что ей было что-то известно.

— Да, он действительно находится в весьма непростой ситуации, — сказала она со вздохом после непродолжительного молчания. — Но вам, конечно, там еще хуже. И все-таки на вашем месте я бы не уезжала оттуда.

— Это совсем не из-за вашего сына, — сухо заметила я.

Она печально улыбнулась.

— Знаю, знаю. По всей видимости, он считает, что лучше вам оставаться там, где он может присматривать за вами. Но поверьте, с его стороны вам не грозит никакая опасность.

Конечно, она смотрела на все глазами матери.

Словно прочитав мои мысли, она добавила:

— Должно быть, это звучало довольно угрожающе. Но для него было бы весьма неприятно, если бы вы сообщили полиции все, что вам известно.

— Неприятно? — недоверчиво переспросила я. — Только неприятно и ничего более?

Она улыбнулась. Не было никакого сомнения, что она слепо верила во все, что он рассказал ей.

— Ну что мы с вами все вокруг да около, — вдруг сказала она, глядя на меня своими ясными серьезными глазами. — Поль не бросал эту бомбу. Вы должны были уже понять, что он не относится к людям, способным прибегать к грубой силе.

Как я могла сказать его матери о том, что придерживаюсь как раз обратной точки зрения!

— Но его угрозы... предупреждения, — осторожно сказала я. — Было даже большее... хотя я не совсем уверена в этом... Несчастный случай... пару раз я была...