Цена счастья - [30]

Майкл был с нею неизменно очень вежлив, однако никогда не проявлял особой радости при встречах, и я чувствовала, что он недолюбливает ее.

— Она выглядит не как живой человек. Она больше напоминает манекен из витрины магазина. И все, что она рассказывает, — просто чепуха, — говорил он, посматривая на меня своими глазками, которые показались мне в этот момент по-взрослому умными. — Никак не могу понять, что в ней нашел дядя Брайан. Он-то сам — в порядке!

В душе я полностью разделяла его суждения. Для меня также оставалось загадкой, как Брайан мог жениться на такой женщине. Я и не подозревала о том, как скоро я получу ответ на эту загадку, и сколь шокирующим он окажется.

После моего отказа сопровождать ее в Квебек Дениз оставила свои попытки привести мой уровень в соответствие с интересами остальных обитателей замка. Скорее всего, она окончательно уяснила, что нам с ней никогда не быть подругами. Со своей стороны меня также радовало, что мне теперь не приходится, насилуя себя, поддерживать скучные беседы и выслушивать бесконечные воспоминания о славном прошлом ее семьи.

Бедная Дениз! Если бы только я была хоть чуть-чуть более доброжелательна с нею! Мне следовало бы понять, что этой высокомерной и эгоцентричной даме требовалось просто немного доброго к ней отношения. Но когда это дошло до меня, было слишком поздно.

11

Я и на самом деле ощущала себя погребенной заживо. Брайан со своим замечанием относительно скуки был более чем прав. Конечно, я могла бы находить некоторую отдушину в чтении, но вся библиотека, несмотря на впечатляющие размеры, состояла почти исключительно из книг на французском языке.

К счастью, Поль пообещал дать мне почитать пару английских книг. Но когда он наконец выполнил обещание, оказалось, что у него были лишь сухие исторические романы. Впрочем, трудно было ожидать, чтобы Поль мог привезти мне для чтения что-нибудь развлекательное.

В доме, естественно, не было и газет на английском языке. Д'Эшогеты получали «La Presse», которая являлась межрегиональной газетой, выходившей в Монреале, а также местную газету. Я пыталась читать газеты с помощью словаря, но вскоре нашла это занятие слишком утомительным.

— Если мы получаем «La Presse», то почему нельзя выписать также и «Montreal Star», — поинтересовалась я однажды у Фарамона. Тот отреагировал крайне странно:

— Вот уж не думал, что вы, — вкрадчиво произнес он, — захотите так скоро взять тут в свои руки бразды правления. Скорее всего это очень опечалит маму.

Естественно, что после этого я более не решалась повторять свою просьбу о подписке на какую-нибудь англоязычную газету. Эти люди все больше ужасали меня. Какое, скажите, отношение могла иметь моя свекровь ко всему этому? Что оскорбительного для нее можно было усмотреть в моем желании выписать интересную мне газету? И сколько времени должно пройти до того, как я перестану чувствовать себя тут абсолютно чужим человеком? В данной ситуации едва ли имело смысл даже писать моему отцу. Он просто решит, что я стала смотреть на мир через черные очки. Недаром же в нашей семье считалось, что у меня слишком богатая фантазия.

В результате я обратилась в один из книжных магазинов Монреаля и попросила выслать мне каталог. Но прежде чем он окажется у меня в руках, пройдет немало времени. И я не хотела все эти дни изнывать от скуки, а потому решила отправиться в деревню и попытаться поискать книги там. Кто знает, вдруг удастся найти что-нибудь интересное?!

Дениз отреагировала на мое предложение чуть ли не с отвращением, в то время как Фарамон продемонстрировала полнейшее равнодушие:

— О Господи, ну что вам там понадобилось? — недовольно спросил он. — В конце концов у меня есть возможность заняться чем-нибудь более приятным, чем исполнением роли взятого на службу кавалера.

Его грубость взбесила меня. А так как он ко всему прочему еще и ухмылялся, то я не выдержала:

— Что вы хотите этим сказать? Дениз говорила мне, что вы достаточно часто бываете в деревне. Вероятно, вы могли бы однажды захватить и меня с собой. Не ожидала отказа с вашей стороны.

Наверное, мне не следовало бы ссылаться на Дениз, но зачем он поддразнивал меня?

В его глазах мелькнуло что-то вроде сдерживаемого гнева, но голос оставался как всегда спокойным:

— Дениз, по-видимому, слишком хорошо информирована о моих обстоятельствах. И коль скоро вы также оказываете мне честь сильнейшей заинтересованностью в деталях моей личной жизни, почему бы вам просто не спросить у Дениз, ради чего я езжу в деревню?

Я покраснела. Не приходилось сомневаться, что Фарамон хорошо понимал, о чем мне рассказывала Дениз.

— Я далек от мысли, что вы не сочтете возможным выехать со мною, — лаконично бросил он. — Однако не лучше ли обратиться к Брайану. Ему приходится бывать в деревне гораздо чаще меня. По делам. Ну, а поскольку он является кавалером старой школы, то едва ли сможет отклонить вашу просьбу, даже если и захочет. Хотя, конечно, это не очень обрадует нашу Дениз. Так что вы сможете тут одним выстрелом убить сразу двух зайцев.

После короткой паузы он беззаботно добавил:

— К сожалению, Дениз склонна мучаться ревностью даже тогда, когда для этого нет никаких оснований.