Цена счастья - [21]

— Нет, мистер Брэдфорд-Браун, совершенно не нравится. Я всегда мечтала выйти замуж за человека состоятельного и с титулом. Да, пожалуй, мне понравилось бы иметь титул! — Лиззи чуть насмешливо улыбнулась, затем серьезным тоном спросила: — А как воспримет все это твоя мать?

— Никто не знает наверняка, о чем думает моя мать.

— Узнаешь, когда сообщишь ей эту новость. Думаю, для нее это будет бомба. Будь я дочерью Джо-на и Берты, еще куда ни шло, а так... она знает про меня все...

— Не говори глупостей, Лиззи. Как говорится, через мост перейдем, когда к нему подойдем... И вообще, неважно, что подумает или скажет моя мать.

— Хотела бы я быть такой же уверенной, как ты...

Неожиданно из темноты раздался знакомый голос:

— Это ты, Лиззи?

— Да, это я, па, — ответила девушка и попыталась высвободиться из объятий Эндрю, но тот сильнее прижал ее к себе.

Джон включил электрический фонарик и осветил лицо Эндрю.

— О, это вы, сэр! А я уж начал беспокоиться, что Лиззи все еще не может расстаться с ордой своих доблестных поклонников...

— Я сумел вытащить ее оттуда. Мы немного про-шлись пешком, и вы знаете, Джон, прогулка оказалась очень полезной. Лиззи вам все расскажет, но я все равно зайду завтра. Мне надо будет поговорить с вами, хорошо?

Джон медлил с ответом, словно сомневаясь в чем-то, но потом сказал:

— О, пожалуйста, в любое время, мистер Эндрю! — н, обращаясь к девушке, уже строже добавил: — Пойдем, Лиззи, а то Берта уже волнуется. Она что-то неважно себя чувствует...

— До свидания, Эндрю, — бросила Лиззи, направляясь к Джону.

— Спокойной ночи, дорогая! — отчетливо произнес молодой человек, а потом добавил: — До свидания, Джон, до скорой встречи!

— До свидания, мистер Эндрю! — Джон взял Лиззи под руку и повел по тропинке по направлению к дому. Не дойдя до входной двери нескольких метров, он вдруг спросил: — О чем это вы говорили, можно поинтересоваться?

— Я расскажу, па. Сейчас зайдем, и я все расскажу. А что случилось с ма? Опять этот артрит?

— Да, хотя она и не признается. Доктор зайдет завтра утром. И еще она очень беспокоилась, что тебя долго нет.

— О, прости, па!

Мэг ждала их на кухне. Увидев Лиззи, она воскликнула:

— Ну наконец-то! Я уж думала, ты потерялась. Сняв с плиты чайник, поставила его на стол. ~ Концерт был замечательный, и ты славно играла, Лиззи. Я даже собиралась остаться, чтобы попеть вместе с этими славными солдатиками, но вот Берта...

— Что с ней?

— Она, кажется, заснула. Я дала ей таблетку успокоительного, думаю, все обойдется. Джон, тебе налить чаю?

— Да.

— А тебе, милочка?

— Спасибо, Мэг.

Джон уселся на свой стул и посмотрел на Лиззи.

— Ну, давай, дочка, выкладывай.

Девушка сняла шляпку, поправила волосы, потом подошла к нему и, глядя прямо в глаза, сказала:

— Эндрю просил меня выйти за него замуж.

Джон отвернулся и, судорожно сцепив пальцы,

тихо, но отчетливо произнес:

— Не пойдет. Ничего не получится.

— Почему?

— Ох, Лиззи, — Джон покачал головой. — Неужели тебе нужно объяснять? Его отец никогда не допустит этой свадьбы, а мать и подавно. Она ведь, при всех своих хороших манерах, прежде всего думает о своем «положении в обществе», и война нисколько не изменила ее. А сам Брэдфорд? Сколько лет он пытался пролезть в это самое «общество» вслед за женой, и все напрасно. Другой давно бы смирился, но этот упертый... И ты думаешь...

— Нет, — ответила Лиззи, ее голос прозвучал довольно резко. — Я не согласна с тобой. Многое изменилось с началом войны. И когда война закончится, перемены станут еще заметнее.

Джон повернул к ней голову и так же резко заговорил:

— После войны, говоришь? Да после войны мистер Эндрю, если вы сделаете по-своему, окажется вышвырнутым на задворки. А у него, к твоему сведению, нет ни специальности, ни работы, он целиком зависит от своего отца.

— Но у него есть руки и есть голова, не так ли?

— Не будь наивной, девочка! У людей его круга руки не слишком-то ценятся. Думаешь, он пойдет в землекопы или подсобные рабочие?

— Он... он может работать бухгалтером.

— Но он даже не закончил курсы! Подумай, Лиззи, после войны тысячи людей будут искать работу. Так уже было после прошлой войны. Ты же ничего не знаешь!

— Я знаю достаточно, па. — Лиззи говорила теперь очень тихо. — Я люблю его. И всегда любила, хотя поняла это только сейчас. И он любит меня... Мы все-таки рискнем испытать судьбу.

Джон снова отвернулся и, покачав головой, грустно произнес:

— Похоже, вы все решили. Прости, что так говорил с тобой. — Он искоса посмотрел на нее. — Знаешь, ты все-таки похожа на меня... Такая же упрямая.

— Прости, па! — Лиззи была готова расплакаться.

Джон поднялся и потрепал Лиззи по плечу.

— Ну, не надо, не надо! Может, все и получится. Зря я, наверное, так говорил с тобой, ты уж прости, дочка! Пойду, посмотрю, как там Берта. — С этими словами он повернулся и вышел из кухни.

Мэг взяла Лиззи за руки и, усадив на скамейку около камина, начала сбивчиво говорить:

— Не волнуйся, милочка, все будет хорошо. Слушай, что подсказывает тебе сердце. А после войны… Я тебе вот что скажу... Ничего, если тебе придется поработать, пока у него все наладится. Мой Джимми, когда вернулся, три года без работы сидел, а когда нашел подходящее место, то не смог работать там долго. Здоровье у него было не очень... ну, после этого немецкого газа, знаешь? А пенсию выхлопотать не сумел. Вот так мы и остались, без денег, без работы... И ничего, выжили. И даже были счастливы. И вообще, — она погладила Лиззи по плечу, — Бог знает, что еще случится, пока эта война кончится. Так что, милочка, люби, пока любится. Жизнь штука короткая, вот только понимать это начинаешь в старости, когда уже пора ящик присматривать. В общем, держись, девочка, будь сильной, и у тебя все получится. А то, что Джон говорил насчет «общества», после войны все это станет такой ерундой, что эти слова из словарей повычеркивают. Ладно, допивай свой чай, а то я тебя заговорила совсем.