Цена разрушения. Создание и гибель нацистской экономики - [60]
Гитлера и сторонников перевооружения беспокоили главным образом не финансовые условия сделки, а недостаточные объемы производства в Лойне: 350 тыс. тонн в год представляли собой лишь крохотный шажок к самодостаточности. В начале 1934 г. Гитлер лично начал добиваться принятия более обширной программы. Его желание исполнилось после того, как Ялмар Шахт возглавил РМЭ в августе 1934 г., в разгар катастрофического валютного кризиса. 21 сентября Шахт провел в Берлине совещание ведущих промышленников в области производства угля и минерального топлива и сообщил им, что сложившаяся в стране ситуация с иностранной валютой требует резкого расширения отечественных мощностей по производству топлива[371]. В то время, даже при существовавших низких мировых ценах, импорт нефти и нефтепродуктов обходился Германии в 200 млн рейхсмарок ежегодно. Как уже продемонстрировал пример Лойны, гидрогенизационные установки были чрезвычайно дорогими. По оценкам Шахта, первый этап расширения производства требовал затрат в сумме от 250 до 300 млн рейхсмарок. Государство, разумеется, могло дать такие деньги. Но у Рейха имелись и другие безотлагательные статьи расходов. Поэтому Шахт воззвал непосредственно к интересам производителей угля. Они «получают большую прибыль и хорошо зарабатывают на естественных ресурсах, которые на самом деле принадлежат народу. И теперь они должны внести свой вклад. Хорошо известно, что ряд корпораций по добыче бурого угля располагает значительными средствами. Тем компаниям, у которых не имеется свободных денег, следует взять займы». Вероятно, нет ничего удивительного в том, что промышленников взяла оторопь. В их глазах гидрогенизация угля была экономически неоправданным процессом, а выделение таких больших сумм помешало бы им воспользоваться другими возможностями, открывавшимися в ходе экономического возрождения. Но Шахт не отступал. Не сумев добиться добровольного согласия, он поручил министерству разработать проект указа о создании принудительных экономических ассоциаций в области добычи бурого угля (Verordnung ilber die Errichtung wirtschaftlicher Pflichtgemeinschaften in der Braunkohlenwirtschaft). Десяти ведущим угледобывающим корпорациям 25 октября 1934 г. было предписано «объединиться» в Braunkohlenbenzin AG (Brabag). Каждая из них должна была выписать чек не менее чем на 1 млн рейхсмарок, доступных для немедленного использования. После того как в ноябре в это объединение вступило еще несколько угольных компаний, Шахт пригрозил всем, отказывавшимся сотрудничать, неограниченными штрафами и тюрьмой. Для того чтобы удовлетворить потребности армии, к 1936 г. в действие должны были вступить три новых завода синтетического топлива, построенные по лицензии IG Farben.
С целью гарантировать соблюдение этих сроков во главе Brabag были поставлены не его недовольные хозяева, а отборная команда менеджеров, чья репутация гарантировала, что график будет выдержан. Роль технического советника исполнял Карл Краух из IG[372]. Надзор за выполнением срочной строительной программы осуществлял Генрих Коппенберг – инженер, призванный из конгломерата Флика и в своей работе на Junkers проявивший себя в качестве одного из застрельщиков грандиозной промышленной экспансии люфтваффе. Интересы военных представлял отставной генерал Альфред фон Фоллард-Бокель-берг, бывший глава интендантской службы, давно занимающийся секретным перевооружением армии. Повседневная деятельность Brabag контролировалась Фрицем Кранефуссом (1900–1945?). Его предки были производителями сигар из Херфорда в Вестфалии, а сам он после недолгой службы на императорском флоте и во «Фрайкоре» приступил к практическому изучению коммерции. Впрочем, его главным капиталом являлись политические связи. Он был племянником Вильгельма Кепплера, личного экономического советника Гитлера, и с 1932 г. состоял в Нацистской партии. Кранефусс тесно сотрудничал с Генрихом Гиммлером и получил место в аппарате Рудольфа Гесса, второго человека в партии. Назначение Кранефусса в качестве главы Brabag было одобрено самим Гитлером на встрече с Шахтом и Кепплером в начале ноября 1934 г. Сам Кепплер возглавил наблюдательный совет Brabag. Для того чтобы успокоить зарубежных инвесторов, владевших паями в германской угольной промышленности, Шахт отрядил в совет директоров Brabag своего доверенного сотрудника Гельмута Вольтата. Окончательно выработанные весной 1936 г. коммерческие условия, на которых работал Brabag, были не менее выгодны для Рейха, чем те, на которые в 1933 г. согласилась IG Farben. Государство гарантировало акционерам Brabag возмещение убытков от основной деятельности компании (если они возникнут). Кроме того, давалась гарантия покрытия тех сотен миллионов рейхсмарок, которые Brabag был вынужден взять взаймы для финансирования своего головокружительного расширения. Но норма прибыли была установлена на уровне в 5 %, и все заработанное сверх этого предела причиталось Рейху. Однако на практике вся прибыль безжалостно вкладывалась в дальнейшее развитие. К 1939 г. за
