Цена любви - [25]

— Пойми, Гельмут, мне завтра никуда не хочется. Я нужна здесь, — стояла на своем Джордан. — Конечно, по сравнению с твоим конгломератом мой магазин — песчинка, но для меня он очень дорог.

— Ах, Джордан, Джордан, — миролюбиво заворковал он. — Я обидел тебя. Что ж, прости. — Гельмут говорил с ней тоном, каким разговаривают обычно с капризным ребенком. — Но не будь же упрямой. Прошу тебя, милая. Если завтра ты не присоединишься к нам, Ривз может подумать, что ты недолюбливаешь его или боишься фотографироваться. А это нехорошо. Ведь ты станешь моей женой, и тебя постоянно будут фотографировать.

Вот когда ей следовало со всей прямотой сказать ему, что она никогда, ни за что в жизни не станет его женой. И вернуть ему кольцо. Однако вместо этого Джордан зациклилась на совершенно других его словах: Ривз может подумать, что она не любит его… Или боится его фотоаппарата! Вряд ли. Но в трусости вполне может уличить ее. Отказавшись отправиться в горы на очередной сеанс фотосъемки, она даст ему повод считать, что боится его или, Боже упаси, сгорает от стыда. Ну уж нет! Такой радости она ему не доставит.

— Хорошо, Гельмут, — с внезапной покорностью согласилась Джордан, и он в порыве благодарности поцеловал ее в шею, искренне полагая, что дарит ей пламенную ласку. — Встречаемся завтра. Скажи только, когда и где..

Они расстались, договорившись о времени и месте встречи. А теперь Джордан давала последние инструкции временно исполняющему обязанности продавца. Впрочем, парнишка, кажется, попался толковый. Даже слишком. Не без затаенной ревности она представила, как, вернувшись, скорее всего застанет картину невероятного благополучия. Откомандированный к ней бухгалтер уже сейчас проявлял такое рвение, что в течение дня объем продаж обещал побить все рекорды, а магазин — стать лучше и краше, чем когда-либо за всю свою историю.

Хлопнув дверью, Джордан с лыжной паркой под мышкой привычно закружила по лабиринту узких улочек. Утро выдалось необычайно теплым и солнечным, однако она знала, что на вершине горы Пилатус меховая парка пригодится в самый раз. Черные вельветовые джинсы плотно облегали ее ноги; красный свитер с высоким воротом был свободным и мягким, но в то же время не скрывал контуров груди. На всякий случай в карман парки Джордан сунула еще и вязаную шапочку.

Гельмут и Ривз уже ждали ее, как и договаривались, в ресторане, где все трое съели плотный завтрак в американском стиле. Джордан выпила чашку кофе, а потом, не удержавшись, заказала еще и кружку шоколада, как всегда, щедро сдобренного взбитыми сливками.

Мужчины были одеты во что попроще. Для Гельмута понятие о «простой» одежде воплощалось в слаксах от известного модельера, светлом пиджаке с кожаными заплатами на локтях, кашемировом свитере и котиковом полушубке. Ривз же вырядился так, словно собрался не в горы, а на ранчо — покататься верхом. На нем было все, что надел бы на себя следящий за модой ковбой. Не хватало только широкополой шляпы. Он то и дело проверял свою «сбрую», пока некурящие, позавтракав, вежливо дожидались, когда Гельмут докурит сигарету.

Их встреча выглядела довольно сердечной. Следуя примеру Гельмута, Ривз в знак приветствия чмокнул Джордан в щеку. Ничего не поделаешь, Европа… Здесь все друг друга целуют в щечку. Во всяком случае Гельмут не заподозрил ничего дурного. Напротив, он даже рад был, что его невеста явно приглянулась известному американскому фоторепортеру.

Однако для Джордан это приветствие не прошло бесследно. Сердце ее забилось, и жесткий комок подступил к горлу. Она едва удержалась ot того, чтобы потянуться следом за Ривзом, когда он уже отстранялся от нее.

Ривз тоже проявил завидное самообладание: Ему нестерпимо хотелось заключить ее в объятия и поцеловать открыто, страстно в эти тянущиеся навстречу губы. Мимолетный запах ее кожи, точно острая приправа, лишь разжег его голод.

Заходя в вагончик канатной дороги у подножия горы Пилатус, живописная троица экскурсантов привлекла к себе внимание окружающих, близкое к ажиотажу. Ситуацию спас шофер Гельмута, который провел хозяина и его спутников сквозь толпу зевак. Как туристов, так и местных жителей особенно заинтриговал Ривз со своими камерами. Люди с детским любопытством наблюдали, как трое «покорителей вершин» устраиваются в тесной кабинке. Фотограф положил свое оборудование на соседнее сиденье, Гельмут и Джордан заняли два сиденья напротив.

— И долго нам сидеть в этой кабине? — поинтересовался Ривз, проверяя свой экспонометр, направив прибор на лица «клиентов».

— Минут двадцать, — ответил Гельмут. — Доедем до середины склона, а там на остановке пересядем в другую, побольше, человек на сорок. После этого до самой вершины пересадок уже не будет. В целом дорога должна занять примерно сорок пять минут.

Ривз заметно побледнел, когда вагончик, качнувшись, отправился в путь, унося пассажиров вдаль от земли над склоном горы, сторожащей подобно часовому город и озеро.

За время пути фотограф несколько раз ставил разные объективы. Он ловко вертел ободок настройки, менял светофильтры, беспрестанно щелкал затвором. И все это время не переставал разговаривать со спутниками. Ему нужно было, чтобы они чувствовали себя как можно более раскованно, совершенно забыв о его камере. Джордан и в самом деле расслабилась. Но даже сбросив напряжение, она не могла не отдавать себе отчет в том, что Ривз является подлинным мастером своего дела.