Цена его коварства - [27]

— Как прошло прослушивание? — поинтересовался Эдвард.

— Э-э-э… неожиданно. — Я неловко взглянула на него.

— Ты врешь, — безо всякого выражения сказал он. — Ты там даже не появилась.

— Я была там! — возмутилась я. — Просто не дождалась, потому что… Постой… — Я нахмурилась. — Как ты узнал?

— Режиссер — мой друг. Он обещал отнестись к тебе с особым вниманием. Днем он позвонил мне и сообщил, что ты не соизволила явиться. Значит, ты солгала мне. — Он покачал головой. — И, наверное, не в первый раз?

Я храбро взглянула ему в глаза:

— Я еще ни разу не была на прослушивании.

— Почему? — изумленно спросил он.

Я пожала плечами, будто речь шла о чем-то незначительном:

— Не хотелось.

Лицо Эдварда окаменело.

— Значит, ты два месяца лгала мне. А я еще по утрам желал тебе удачи… Ты выставила меня дураком. Зачем?

— Боялась тебя разочаровать.

— Но разочаровала. — Он невидяще смотрел в окно машины. — Раньше я не считал тебя лгуньей. И трусихой.

Меня словно ударили в сердце.

— Прости, — шепнула я. — Почему ты не сказал, что режиссер — твой друг?

— Хотел, чтобы ты думала, что сама добилась этой роли.

— Значит, ты считал, что на самом деле мне это не под силу?

Он мрачно покачал головой:

— Ты никак не могла получить роль. И я решил помочь. Но я считаю, что… приятнее самому добиваться всего.

— Откуда тебе знать?! — рыдая, крикнула я, тут же пожалев о своих словах. Я открыла было рот, чтобы извиниться…

Но тут наше авто остановилось. Шофер распахнул дверь.

— Пора веселиться. — Эдвард улыбнулся, но глаза его остались холодными.

Руперт с женой жили в шикарном особняке с бассейном, винным погребом и бальным залом, где с высоченного потолка свисали огромные хрустальные люстры. Модно одетые гости танцевали под музыку живого джазового квартета.

— Мои поздравления!

— Ну ты ловкач! И как ты только ухитрился!..

По пути к гардеробной к Эдварду то и дело подходили люди, поздравляя его с заключением сделки. Он, улыбаясь, кивал в ответ. Я покрепче вцепилась в его локоть.

— Прости, — шепнула я.

— Я жалею, что пытался помочь тебе, — ответил он едва слышно.

— Я не должна была лгать тебе. — Я закусила губу. — Но на сегодняшнем прослушивании кое-что произошло, и ты должен…

— Избавь меня от объяснений, — огрызнулся он. — Вот почему я предпочитаю через несколько недель заканчивать любую интрижку. Потому что потом начинается ложь!

Я резко остановилась. Меня вновь затошнило.

— Ты хочешь бросить меня? Только потому, что я не ходила на прослушивания?

— Потому что ты лгала мне. — Его глаза метали холодные искры. — Не хочешь быть актрисой — копай канавы, нянчи детей, стой за прилавком… сиди дома, в конце концов! Только не лги!

— Но прослушивания — это просто ужас, — пробормотала я. Мне все же хотелось объяснить ему все. — Тебе отказывают каждый день без капли уважения. Здесь у меня нет ни друзей, ни связей…

— Значит, хочешь вернуться в Лос-Анджелес? — Он смотрел на меня, зло прищурившись.

— Да. — Я совершенно не знала, что сказать. — То есть нет…

Лицо Эдварда приняло непреклонное выражение.

— Если хочешь, уходи.

Меня словно пронзило болью. Он, резко повернувшись, вышел из гардеробной. Мне оставалось лишь двинуться следом.

— Эдвард! — протянул чей-то слащавый голос. Обернувшись, я увидела, что к нам направляется Виктория Сен-Сир. — И Диана! Какой сюрприз! — Она смерила меня таким взглядом, что мое сексуальное коктейльное платье вдруг показалось мне мешковатой тряпкой. Особенно в сравнении с длинным элегантным туалетом, облегавшим ее стройное тело. — Как это мило, что вы еще с нами! Хоть и неожиданно.

С этого момента вечер превратился в кошмар.

Я крепко держалась за руку Эдварда, пока он пил портвейн с гостями и обменивался едкими репликами с Рупертом. Я старалась участвовать в разговорах, но все время чувствовала себя чужой. Я не принадлежала к их кругу. К тому же Эдвард все время делал вид, что меня здесь нет, и моя гордость жестоко страдала.

— Прошу прощения. — Я попыталась вырвать у него свою руку. — Мне надо выпить.

— Я принесу, — с холодной вежливостью предложил он.

— Нет. — Я все-таки выдернула руку. — Мне… нужно кое с кем поговорить. Прошу прощения.

Мне показалось, что в его глазах мелькнуло облегчение.

Мельком взглянув на Викторию, стоявшую поодаль в компании приятелей, я двинулась в другую сторону, к столу. Я накладывала на тарелку крекеры, хлеб, сыр — все, что, как мне казалось, могло успокоить тянущее чувство в животе.

Зачем говорить Эдварду о беременности, если он явно хочет закончить отношения?

— Это ненадолго.

Я оглянулась — Виктория стояла за моим плечом в сопровождении пары приятелей.

— Не обращайте внимания, — сказал один из них. — Она не привыкла к тому, что Эдвард приходит со своей дамой.

Со своей дамой? Это прозвучало так, будто мы были состоявшейся парой. Ну, по крайней мере, я отличалась стабильностью, не встречаясь ни с кем, кроме Эдварда. А он? Я вдруг вспомнила его поздние возвращения. Может, он встречается с кем-то еще? В конце концов, он не обещал хранить мне верность. Даже наоборот.

— Я не его дама, — пробормотала я.

— Тогда кто же? — поинтересовалась Виктория.

— Его… его физиотерапевт.