Невдалеке на плоском песчаном берегу росли пальмы. Бурые узловатые корни были похожи на клубки исполинских гусениц. Изпод пальм, оседлав причудливые сплетения корней, за нами с любопытством следили курчавые, коричневые, как шоколадки, мальчишки. Домики посёлка чуть проглядывали вдали за высокими мохнатыми стволами.
Питер первый нарушил молчание.
— Пошли, — сказал он и мотнул головой в сторону деревни.
Питер Гутман — мой заместитель. Он мастер глубокого бурения. Ему за тридцать, на его счёту сотни тысяч метров буровых скважин, пробурённых на всех шести континентах…
Джо горестно вздыхает:
— Шесть месяцев… Сто восемьдесят четыре дня… Кажется, он нытик, этот Джо Перкинс. Уже считает дни до возвращения. Впрочем, в свои двадцать шесть лет он превосходный моторист и шофёр и запросто поднимает на плечи стокилограммовый ящик. Но на островах Полинезии Джо впервые…
— Месяца через два будет почтовый пароход…
Это сказал Тоби, долговязый, молчаливый Тоби Уолл, которого Питер зовёт “штангой”. Видно, Тоби хочется утешить Джо, а заодно и самого себя.
— Выше головы, мальчики, — советую я. — Скучать не придётся. За полгода надо продырявить остров насквозь. Четверо на такую скважину — это немного…
— Ещё бы, — ворчит Питер. — Тут и восьми парням из Штатов хватило бы дела. Наше начальство экономит, шеф.
— Наймём туземцев, — обещаю я.
— И возможно скорее. С этим, — Питер кивает на ящики, — мы одни не управимся.
— Надо сначала получить согласие местной власти.
— Кто она? — деловито осведомляется Питер.
— Вождь Муаи. Его зовут Справедливейший из справедливых, мудрейший из мудрых, вышедший из синих волн Великого моря.
— Когда?
— Что когда?
— Когда он вышел оттуда? — Питер презрительно сплёвывает вслед откатывающейся волне.
— Британский резидент на Такуоба говорил, что Справедливейший правит тут не менее десяти лет. Никто из европейцев его не видел, и, кажется, никто толком не знает, откуда он и когда появился на острове. Корабли заплывают сюда редко. Здесь до сих пор нет ни врача, ни колониальных чиновников. А миссионера, присланного с островов Фиджи, Справедливейший отправил обратно.
— Они язычники? — удивляется Джо. — А может, они и людоеды, — добавляет он, встревоженно глядя на нас.
— Только по большим праздникам, — успокаивает Питер, призывно взмахнув рукой.
Шоколадные мальчишки точно ждали сигнала. Они мгновенно окружают нас.
— Тебя как звать? — строго спрашивает Питер самого старшего.
Питер свободно владеет удивительным языком, на котором разговаривает большинство жителей островного мира в экваториальной части Тихого океана. Это “эсперанто” южных морей — единственный способ договориться с обитателями сотен островов, где в ходу не менее пятисот местных наречий.
Англичане называют этот невообразимый жаргон “пиджин инглиш” — “английский пингвиний”. Но это не просто исковерканный язык потомков Шекспира.
Конечно, в нём немало слов, похожих на английские, но ещё больше немецких, малайских, французских, наконец, местных словечек и выражений, почерпнутых из пятисот островных наречий Полинезии, Меланезии и Микронезии.
Мальчишка, которому задан вопрос, отвечает не сразу. Он критически разглядывает нас по очереди и наконец, прищурившись, говорит:
— Лопана Намабу Ку Мар.
— Это длинно, — морщится Питер. — Будем называть тебя просто Комар. Согласен?
Мальчишка сосредоточенно скребёт курчавую голову и недоверчиво смотрит на Питера.
— Ку Мар, Ку Мар! — восторженно кричат остальные и наперебой чтото объясняют нам.
— Понятно, — объявляет Питер. — А теперь рассказывайте: как поболтать с вашим вождём?
Мгновенно становится тихо.
Парнишки смущённо глядят друг на друга, потом на нас, потом опять друг на друга. Молчание прерывает Ку Мар.
— Тебя как зовут? — спрашивает он поанглийски.
— Ну, Питер…
— Ты наиглавный?
— Нет… — Питер явно обескуражен. — Вот наш начальник… Он — самый главный, — Питер кивает в мою сторону.
— Зачем тебе вождь? — деловито осведомляется у меня Ку Мар.
— Надо поговорить о разных делах, — возможно серьёзнее объясняю я.
— О, — говорит Ку Мар. — Оо, — повторяет он, презрительно надувая толстые губы. — Нельзя…
— Что нельзя?
— Нельзя видеть вождь Муаи. Совсем нельзя разговаривай вождь Муаи. Он не разговаривай белый человек. Никакой белый человек… Совсем, совсем, совсем…
— Почему? — недоумеваю я.
— Такой закон Муаи.
— Гм… — это сказал Питер.
— Такой закон, — серьёзно повторяет Ку Мар.
— Слушай, парень, — шепчет Питер, страшно вытаращив глаза. — Знаешь, зачем мы приехали?
Ку Мар поспешно пятится и отрицательно трясёт головой.
— Видишь эти железные трубы? — Питер указывает на лежащие возле ящиков буровые штанги. — Мы сделаем дырку в вашем острове. Понимаешь, насквозь. Вот так, — Питер достаёт из кармана полотняных штанов большой банан и неторопливо протыкает его указательным пальцем.
Парнишки затаив дыхание следят за этой операцией. Когда чёрная обводка ногтя появляется на противоположной стороне банана, они дружно вздыхают, а Ку Мар одобрительно шмыгает носом.
Питер извлекает палец из банана и, прищурившись, глядит сквозь продырявленный банан на Ку Мара.
— Через такую дыру, — мечтательно продолжает Питер, — можно заглянуть на ту сторону Земли — в Америку. Если будешь помогать, позволю тебе заглянуть туда.
