Целующие солнце - [8]

— Тут подумать надо, — сказал я, — людей много…

— Людей всегда было много, и всегда они куда-то да перемещались, — тут же горячо возразил Артем, — в любое время. Адам и Ева, если хочешь, отправились скитаться по обетованной земле!

— Скажешь тоже. Их Господь из Рая выгнал, вот они и пошли.

— А, думаешь, Ева такой глупой и наивной была? Думаешь, откусила яблоко, потому что ей змей-сатана там на ушко что-то нашептал? Ничего подобного. Сдается мне, что Еве просто надоело в Раю жить. Они же там за много лет изучили каждый закоулок, каждое деревце. Они же все пересмотрели, переслушали, переделали. Вот и наскучило. Вот и решила отправиться в другое место. И Ева, как всякая женщина, не заявила об этом открыто, а поступила по-своему, да еще и сделала змея виноватым. Мол, он, сатана, искусил, а мы теперь расхлебываем.

— Богохульством попахивает, — заметил я.

Лифт, наконец, распахнул двери в желтый мутный свет узкой кабинки, где на полу в углу сверкала подозрительная лужа, а потолок словно подвергся нападению миниатюрных ядерных бомбардировщиков. Артем вдавил кнопку с цифрой «7».

— Не, богохульства тут нет, одни размышления, — продолжил он, — я к тому, что в человеке изначально лежит тяга к перемещению. Изначально все племена были кочевыми. Это уже потом придумали, что, мол, кочевали из-за того, что земля непригодна к земледелию, или из-за того, что наводнения, пожар, заморозки, голод, тигры жрать всех начали… Чушь! Просто перемещались. Ну, хотелось им и все тут. Тяга такая. А все мной перечисленное — это уже повод. Пришел ночью тигр, сожрал пару человек, и вот вам уже причина, чтобы собрать шатры, затушить костры, детей на спину и в путь.

— Складно слишком у тебя все выходит.

— Потому что верно! — сказал Артем.

Мы вышли на седьмом этаже. Тускло светила лампочка, а зеленый щиток кто-то старательно украсил черной размашистой надписью из баллончика: «Цой — жив». Артем некоторое время возился с ключами, а я с нетерпением ждал продолжения разговора. Очень уж забавный складывался диалог. Вернее сказать — монолог с моими редкими вкраплениями. Артему, судя по всему, не нужны были спорщики, а нужны были хорошие слушатели.

Он зашел первым, где-то там, в темноте, щелкнув выключателем. Коридор у Артема был длинный и узкий, с ответвлением в кухню и комнату. В конце коридора находились туалет с ванной. Слева от меня стоял велосипед, сужающий пространство до экстремального. Справа — полупустая вешалка и зеркало в полный рост. Мне следовало побриться.

— Проходи, не стесняйся, будь как дома, — сказал Артем, — раздевайся прямо тут, обувь в кухню, обувницу увидишь, возле плиты. Пойду пока приберусь.

Стремительно сняв с себя куртку и привычным движением хозяина квартиры запустив магазинный пакет в кухню, Артем скрылся в комнате.

— Значит так, — сказал он, вернувшись. Я к тому времени уже убрал обувь и смиренно сидел на табуретке в кухне, — большинство людей в современном обществе отказываются прислушиваться к своим желаниям, специально подавляют в себе стремление сменить место жительства. Слишком умные все стали, пытаются найти причину, копаются в себе, ходят к психоаналитикам, в общем, стараются, как могут. Чай будешь? Или ужин?

— Чаю, пожалуй.

— Другие же находят причину, чтобы, так сказать, переместиться, — продолжил Артем, наливая воды в электрический чайник, — ведь просто так не сбежать, не переехать. Ищут причину, как с тем тигром. Мол, в том, другом городе работа лучше, теплее, море рядом, к родителям ближе… миллион причин может быть. Главное, что люди их находят. Отсюда и поговорка: хорошо там, где нас нет. И стремятся, переезжают, бегут. Каждый знает, что лучше не будет, что проблем хватает везде. Но ведь все равно ездят. Потому что не сидится на месте, понимаешь?

Он посмотрел на меня пронзительным печальным взглядом. Было видно, что рассуждение это зацепило его до глубины души, что не просто так он рассказывает, а потому что сам чувствует нечто подобное. И, может быть, сильно завидует, что я здесь, убежал из своего мира, раньше него исполнил давнюю мечту.

— Ты тоже хочешь сбежать? — спросил я.

— Бегал уже, — пожал плечами Артем, — и не раз бегал. В трех городах жил, в одном ребенка оставил, сейчас, вот, думаю куда-нибудь на юг. В Сочи или в Абхазию.

Чайник зашипел паром и выключился. В это же мгновение задумчивое выражение словно стерли с лица Артема. Он оживился, встрепенулся, вскочил со стула на котором сидел и полез в настенный шкаф за кружками.

— Что это мы о грустном и наболевшем? — спросил он, стоя спиной ко мне. — Негоже так гостя из столицы встречать! Зефир ешь?

— Ем! — легко согласился я.

— Альтернативы все равно нет, — передо мной на стол упал засахаренный пакет. — Вот, почти свежий. Перед отъездом покупал, хотел с собой взять, но забыл. С чаем, как говорится, потянет… Вот думаю иногда, правильно это или нет?

— Что?

— Бегать. Перемещаться. Посуди сам. Вот Толик сказал, что каждому человеку свойственно передвигаться. Мы об этом подумали, решили, что да, свойственно. А хорошо это или плохо ведь никто не подумал. А ведь главная проблема как раз в этом и заключается. От одного созерцания ничего хорошего не выйдет. Нужно решить, определиться и что-то делать. Вот ты как считаешь, плохо или хорошо?