Целующие солнце - [4]

Мы спустились по трапу к серому бетонному плацу. Я смотрел по сторонам, удивляясь новому, незнакомому пейзажу, а потом поймал себя на мысли, что совсем забыл про фотоаппарат на дне сумки. Да и нет желания его доставать. Как-то она ослабла, творческая хватка.

— Брезентовый должен подъехать! — сказал Артем, оглядываясь по сторонам.

— Это фамилия?

— Это образ жизни, — хмыкнул Толик.

А к нам уже подъехал ярко-красный «Форд» с трещиной на лобовом стекле. Человек с такой странной фамилией — Брезентовый — выглядел совсем не странно. Был он светловолосым и голубоглазым. В салоне автомобиля пахло лимоном. Брезентовый жевал жвачку и слушал «Наше радио».

Нас познакомили. Я сел на заднее сиденье, вместе с Толиком. Под ногами перекатывалась пустая пластиковая бутылка из-под пива.

— К нам? — спросил Брезентовый у Артема.

— Вообще-то собирался куда-нибудь на север, но мы его уговорили к нам.

— Надолго?

— Нет, — торопливо сказал я. Не хотел никого стеснять.

— Жаль, — сказал Брезентовый, — я на охоту собирался через неделю. Я и Познер. Тебя бы взял, если что.

— На неделю он задержится, — заверил Артем, — на неделю, это как раз ненадолго.

— Любишь охоту? — спросил Брезентовый, жуя жвачку под бодрый такт «Короля и Шута».

— Не пробовал, — отозвался я.

Мы выехали из аэропорта. Дорогу тут же обступили деревья, по-осеннему играющие желтыми и красными цветами. Все вокруг было устлано ковром из листьев. Край света. По-другому просто не может быть. Заморосил мелкий дождик, а по обочинам потянулись струйки тумана.

Брезентовый оказался человеком разговорчивым. Даже разговорчивее Толика и Артема вместе взятых. Сначала он начал расспрашивать про столицу, потом про цель путешествия, а потом завязал разговор об охоте. Брезентовый хорошо разбирался в охоте. Он знал много об оружии, о методах выслеживания дичи, о том, как стрелять птиц и находить гнезда. Он поведал о том, как ориентироваться в сопках по закату и рассвету, а также при помощи двух веток и сотового телефона. Он долго и с наслаждением рассказывал о методах маскировки на болоте. Он рассказывал, что мне обязательно следует купить резиновые сапоги и плащ, а еще удочку, потому что охота — это хорошо, а рыбалка еще лучше.

«Бывало, мы с Познером выбирались на рыбалку в пять утра, — говорил Брезентовый, — в пять! Только представьте!» «Представляем», — говорили Толик и Артем одновременно. «На улице еще темень страшная, холодно, туман и дождь, вот как сейчас. А мы с ним, два придурка, ковыряемся в земле, червяков копаем. Что нам мешало вечером их накопать?..» «Не знаем», — говорили Толик и Артем, а я улыбался и наслаждался. «Вот и я говорю Познеру, мол, какого фига мы тут ковыряемся? Пойдем, пивка хряпнем по кружечке! Познер, он же, зараза, существо бесхребетное, ему что ни скажи, он никогда не сопротивляется, со всем согласен. Ну, и тут согласился. Взяли мы с ним пива, уселись на лавочке у меня во дворе, и давай пить. А на улице темно, холодно. Пальцы дрожат, зубы стучат. Пьем мы с этим существом бесхребетным. И вдруг у меня такая мысль возникла, что червяков-то мы уже накопали! А ведь жалко, выходит, время понапрасну тратили. Сидим, пиво пьем, не рыбачим. Взял я Познера за шиворот, пошли за удочками, взяли банку эту, с червями, и отправились на озеро. Идти от меня минут двадцать. Артем знает» «Знаю» — соглашался один Артем, а Толик молча кивал. «Пришли мы на озеро, нашли место, уселись. Полез я в банку… и что я там вижу? А ничего не вижу! Пока мы с Познером пиво на лавочке пили, червяки, значит, все повылазили давно и смылись. В смысле, в землю обратно. Один какой-то остался, видимо самый больной и маленький. Его даже жалко стало на крючок цеплять. Поглядели мы с Познером на него, плюнули, ну и…»

Он еще много о чем разговаривал. Я всего не запомнил. Потом туман стал гуще, дорога — уже. С одной стороны пошли каменистые холмы, покрытые рыжим мхом и редкими карликовыми деревьями, а с другой вдруг пропала земля, и потянулся какой-то странный разлом, заполненный туманом под завязку, как кружка — киселем.

— Это что? — спросил я.

— Овраг, — сказал Артем, — здесь их много, привыкай.

— Здоровенный какой…

— Бывают и здоровее, — усмехнулся Артем, а Брезентовый, не поворачивая головы, сообщил, что там, внизу, в оврагах столько всего интересного, что если бы запустить туда туристов, то они бы неделю не вылезали — фотографировали бы, на видео снимали, картины бы рисовали.

— Еще б найти тут туристов, — с досадой произнес Артем, — такая красотища, а все на Кипр едут. Или в Тунис. Кто на юге живет, они и слышать не хотят про наши края. У них там своя экзотика: Черное море, кукуруза, черешня. Зачем им к нам-то соваться? А те, кто посередине, москвичи, питерцы, всегда на юг и едут. Про нас, опять же, не слушают или не верят. Такие вот дела. — Толик помолчал, шумно вдыхая носом, а потом добавил тише, — знаешь, а не мешало бы подпортить этакую красотень. Останавливай, отлить требуется.

Брезентовый без промедления затормозил. Мы вышли на свежий воздух. Я поежился от холода, в очередной раз покорив себя за то, что не догадался запастись по настоящему теплыми вещами, засунул руки подмышки и прошелся вдоль края оврага, поглядывая вниз. Внизу ничего видно не было. Сплошной туман. Или пар. С другой стороны автомобиля Артем и Толик шумно портили здешнюю красоту.