Целоваться запрещено! - [33]
Соня. Но он ведь не спрашивает ученых, существовать ему или нет. Существует, и все.
Егор. Мир существует, потому что хороших людей больше, чем плохих. Ты лучше не стреляй, наверняка ведь в хороших попадешь. Так всегда бывает.
Соня. Никаких хороших нет. Не бывает. Совсем. Их уже однажды застрелили по ошибке, перепутав с плохими. Или они крепко уснули от таблеток. Или умерли от горя и от слез. Остались только плохие. Я должна в них стрелять. Иначе я умру от ненависти.
Егор. Нет.
Соня. Неужели ты не понимаешь? Моя собака была рыжая. Мы с ней вместе были рыжие. Вдвоем. Она и я. И нам было нормально. Знаешь, как трудно быть рыжим? Вот ты никогда не был рыжим. Не знаешь, что это такое — рыжим быть в одиночку. Пусть они теперь отвечают. Пусть скажут, где моя собака. За что они ее убили? Что она им сделала? Пусть ответят, когда я разворочу их жирные пуза, в которых булькает тухлое пиво и колбаса. Ну все. Уходи. Иди к лодочнице в горпарк, я с ней дружу. Присмотри за ней. И еще у меня есть одно знакомое дерево, там на берегу, где тарзанка. Самый старый вяз. Передай ему от меня привет и навещай его иногда. Только не говори ему, что со мной было, он огорчится, а деревьям вредно грустить… Ну, все. Пока. Спускайся, я начинаю.
Егор. Я не уйду.
Соня. Ладно. Я скажу, что это ты стрелял.
Егор. Кому скажешь?
Соня. Снайперу.
Егор. Помешанная… Сумасшедшая! Больная! Точно — больная. Тебе лечиться надо.
Соня. Было дело. Пробовали. Лесная школа в Шаховском районе. На завтрак уколы, на обед таблетки, на ужин и уколы, и таблетки.
Егор. А на полдник?
Соня. Там не полдничают.
Егор. Неправильно это все. Я знаю, как тебя надо лечить. Тебе надо поехать в Обожалово.
Соня. Куда?
Егор. Это не здесь. Это в деревне. Там дом моей прабабушки. Очень старый. Там есть барометр, предсказывающий вечную сушь, а на чердаке смешные давнишние вещи и журналы. В Обожалове очень много собак, которых никто… Которые никуда не деваются, а просто живут и их все кормят. Общие такие собаки. Они пестрые. Рыже-бело-черно-серо-пегие. Местная порода. Когда щенки рождаются, их даже в другие поселки забирают. Обожаловские пестрые щенки — это ого-го, щенки важнецкие, не хухры-мухры… Когда я был маленький, я собирал вместе несколько щенков и дышал ими. Они очень вкусно пахли — костром. Теплом и просто какой-то смешной собачатиной…
Соня. Как тебе не стыдно?
Егор. Что?
Соня. Быть таким добрым? У тебя лицо такое. Сразу видно, что ты очень добрый. А добрым быть очень стыдно. Добрым быть вредно. Добрым быть плохо. Опасно для жизни. У тебя брови далеко одна от другой. Расстояние большое. У добрых всегда так.
Егор. У моего отца тоже брови широко растут, разве он добрый?
Соня. А что, злой? Собак, что ли, не любит?
Егор. Он никого не любит. Он только проекты свои любит. Конкурсы всякие, чтобы выигрывать. Выигрывать — вот что он любит.
Соня. Послушай… Дай-ка, я подрисую тебе брови. Чтобы не было сразу заметно, что ты добрый. Подрисую, и ты уйдешь. Вот, у меня есть фломастер. Только ты наклонись, ты такой длинный… (Егор и Соня сближаются и соприкасаются. Говорят одновременно.) Какие у тебя руки горячие!
Егор. Ты просто ледяная!
Соня. Просто тут ветер, на крыше, а я тут давно. У меня даже волосы замерзли.
Егор (берет в руки ее длинные волосы). Как пахнет… (Подносит волосы к своему лицу.) Травой какой-то, рекой…
Соня (вдруг оробела и растерялась). Это, наверное, шампунь?
Егор. Нет, это твои волосы. Пахнет чем-то… Рыжим… Это рыжий запах, точно…
Стоят близко, смотрят друг на друга.
Пошли отсюда, а? Поедем лучше в Обожалово… Там хорошо будет… Там знаешь, как? Трава чистая-чистая, можно босиком ходить и не пораниться. Лес — Феофанова роща, грибы, ягоды, ешь, сколько хочешь, и не отравишься никогда. Люди нормальные, спокойные, на огородах — огурцы, а батюшка из местной церкви, Христофор Филиппыч, разъезжает на трофейном «Опеле» сорокового года. Там есть речка Пятка, и в ней можно купаться сколько угодно, и ничего не будет, ни ожогов, ни заразы, вот что такое Обожалово!
Соня. Да… Обожалово… Обожалово — это самое лучшее, что есть на свете.
Егор. Нет. Самое лучшее, что есть на свете, — это ты.
Соня. Я? Нет. Ты…
Дом лодочницы возле пруда в горпарке. Это дальняя часть парка, похожая на обыкновенный средней замусоренности лес, и дом лодочницы — просто маленький деревенский дом. В горпарке идет дискотека, или играет оркестр, за деревьями — музыка, и все разговоры идут под дальнюю, приглушенную музыку. На старом стуле сидит папа Егора. Закуривает и говорит не спеша.
Папа. Недавно ехал по трассе в дождь… Пузыри на асфальте, такой ливень, что дальний свет включить пришлось. И вдруг у обочины — двое. Он и она. Голосуют. Дождь льет, они прильнули друг к другу, он старается укрыть ее от дождя своей курткой… Мелькнули вот так в дожде и остались позади… Я проехал мимо. А потом развернулся через двойную сплошную и погнал обратно, чувствуя себя большим другом молодежи… Мне так хотелось открыть им дверцу, чтобы в прокуренный салон влетел шум и запах дождя, отвезти их, куда скажут, чем-то помочь… А их уже не было. И я никогда не узнаю, что с ними случилось и куда они едут в дождь вдвоем… Когда я был маленький, летом на даче влюбился в девочку. Она была рыжая, как морковка, страшная воображала. Сидела на дереве и читала книжки. А я стоял под деревом и смотрел на нее. И она меня спрашивала: «Что ты любишь больше — зеленое или голубое? Семь или восемь? Ноябрь или февраль? Небо или море?» И я отвечал: «Тебя». Тогда она смеялась, слезала с дерева, и мы шли в лес, я нес ее рыжие волосы, как паж, и все меня дразнили… А мне хотелось остаться с ней вдвоем где-нибудь там, где никто смеяться не будет.
Не удивляйтесь, если ваш ребёнок, начитавшись рассказов Ксении Драгунской, вдруг попытается расколдовать ананас в надежде вернуть ему прежнее ежиное обличье или примется за обе щёки уплетать нелюбимый суп за компанию с дворовым толстым котом. Это вполне нормально. Ведь из детей, лишённых возможности фантазировать и выходить за общепринятые рамки, вырастают занудные и скучные взрослые. С книгой Ксении Драгунской, полной хулиганств и безобразий, ребята внутренне раскрепостятся, распрощаются с комплексами и страхами, чтобы развиться в яркую и самодостаточную личность, способную без нотаций и назиданий отличить хорошее от плохого.
Рассказы Ксении Драгунской искрометно весёлые и психологически точные. Юмор у неё добрый, чистый, без примеси осуждения. Ксения Драгунская обладает редким даром радости и сострадания. Она пишет очень живые, непредсказуемые рассказы, настолько честные, что в это невозможно поверить — и у читателя возникает ощущение мистификации, привкус сказочности. Парадоксальность ее рассказов возникает на грани детского и взрослого миров.
«Однажды, когда я была в первом классе, моя мама уехала на две недели в командировку, в Германию и Чехию. Тогда эти страны вот как назывались: ГДР и Чехословакия…».
Ксения Драгунская — драматург и прозаик, автор детских и взрослых рассказов, романа «Заблуждение велосипеда» и множества пьес, идущих в театрах России, ближнего и дальнего зарубежья.В сборнике «Секрет русского камамбера» все куда-то едут или, в крайнем случае, собираются: пастух едет в Москву учиться на поэта, тихоокеанский туземец прибывает в российскую глушь переждать обещанный на родном острове ураган, москвичи путешествуют по русскому бездорожью без определенной цели, но с любовью к родине и соотечественникам, а извилистыми коридорами московских коммуналок персонажи легко и неожиданно выходят к морю.В сборник также включена пьеса, давшая название книге.
…когда я была маленькая, со мной все время случались всякие смешные, невероятные и чудесные истории.Зато сейчас со мной совсем ничего не случается. И поэтому целыми днями я качаюсь в гамаке, ем яблоки, щекочу своих кошек и вспоминаю своe детство. А когда человек вспоминает, это знаете, как называется? ВСПОМИНАНЬЯ, вот как!… .
Прихотливый внешне, но логично выстраиваемый изнутри сюжет этого повествования образуют: эпизоды борьбы с контрреволюцией в 20-е годы и затопления деревень и сел под Рыбинское море в тридцатые; и — 2000-х тысячные, в которые действуют ученики известного кинорежиссера, внука знаменитого сталинского строителя и преобразователя природы, утилизатора тел умерших зэков и писателя-лауреата; внук же, в отличие от деда, стал «волшебником», как называют его ученики, создавшим свой мир, далекий от ожесточения отечественной истории; именно ему, впавшему на старости лет в нищету и беспомощность, пытаются помочь его бывшие ученики, по большей части несостоявшиеся кинорежиссеры.
Среди рассказов Сабо несколько особняком стоит автобиографическая зарисовка «Мое первое сражение», в юмористических тонах изображающая первый литературный опыт автора. Однако за насмешливыми выпадами в адрес десятилетнего сочинителя отчетливо проглядывает творческое кредо зрелого писателя, выстрадавшего свои принципы долгими годами литературного труда.
Литература знает немало случаев, когда книги о войне являлись одновременно и автобиографическими. Особенно много таких книг появляется в переломные эпохи истории, в периоды великих революций и небывалых военных столкновений, когда писатели вместе со всем народом берутся за оружие и идут сражаться за правое дело. Свинцовые вихри, грохот орудий, смертельная опасность входят в жизнь человека, как в другие времена школа, женитьба, мирная работа, и становятся частью биографии.Великая Отечественная война стала частью биографии и писателя Владимира Саксонова.
Перед вами давно обещанная – вторая – книга из трёхтомника под названием «Сто и одна сказка». Евгений Клюев ещё никогда не собирал в одном издании столько сказок сразу. Тем из вас, кто уже странствовал от мыльного пузыря до фантика в компании этого любимого детьми и взрослыми автора, предстоит совершить новое путешествие: от клубка до праздничного марша. В этот раз на пути вас ждут соловей без слуха, майский жук, который изобрёл улыбку, каменный лев, дракон с китайского халата, маленький голубчик и несколько десятков других столь же странных, но неизменно милых существ, причём с некоторыми из них вам предстоит встретиться впервые.Счастливого путешествия – и пусть оно будет долгим, несмотря на то, что не за горами уже и третье путешествие: от шнурков до сердечка!
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Предлагаем вашему вниманию две истории про девочку Веру и обезьянку Анфису, известного детского писателя Эдуарда Успенского.Иллюстратор Геннадий Соколов.
Введите сюда краткую аннотацию.