Целитель - [13]

А ведь, кроме мертвых, в городе должны быть и обожженные. Ох ты ж, мало ему было Нел.

— Засунь себе…

— Господин целитель! — К ним, пыхтя, бежал дородный рыжий детина. — Хвала Творцу, вы здесь!

Рауд, трактирщик, бухнулся на колени.

— Не откажите, господин целитель. Мы собрали, сколько смогли.

Он трясущимися руками полез за пазуху, вынул кошель.

— Всех ко мне снесли, мужики, бабы, дети, все вперемешку. Не откажите…

Альмод кивнул, зашагал к трактиру.

— Я заплачу больше, чем они! — закричал вслед Стейн. — Или хочешь, чтобы я тоже на колени бухнулся?

Да что там такое случилось с его братом, что сам Стейн не справлялся? Ожоги — дело невеликое, сил тянут много, конечно, но и только. Это тебе не тусветная тварь.

— Не хочу, — сказал Альмод. — Когда вдова Руна на коленях умоляла твоего нанимателя не отбирать ее дом за долги, вы смеялись. Я смеяться не буду. Дар у тебя есть, справляйся сам.

— Я не могу его добудиться!

Стейн сдернул с пояса кошель, сунул в руку поднявшемуся было трактирщику.

— Проси его ты.

Тот растерянно замер, переводя взгляд с кошеля то на одного, то на другого одаренного. Альмод порвал плетение, подчиняющее разум, прежде, чем оно свилось полностью. Незачем кому попало знать, что после Посвящения ему нельзя подчинить разум. Как нельзя отвести глаза или усыпить плетением.

— Рауд, пойдем.

— Ты пойдешь к моему брату, — сказал Стейн.

Прежде чем трактирщик опомнился и схватился за меч, Стейн вывернул ему руку, приставив нож к горлу. Рауд дернулся — все-таки трусов среди мужчин Мирного не было — но добился лишь того, что клинок рассек кожу, выпустив кровавые капли.

— Или я его убью, — закончил одаренный. — Ну!

Глава 5

Альмод пожал плечами. Позер. Одаренному не нужна сталь, чтобы убить человека, и Стейн явно хотел привлечь внимание людей на улице. Нельзя сказать, чтобы у него не получилось — кое-кто, забыв про свои беды, уже таращился.

— Да мне плевать, — сказал Альмод, разворачиваясь к трактиру. — Хоть полгорода вырежи.

Двинулся прочь, прислушиваясь, не зашелестят ли за спиной шаги, не засвистит ли воздух от брошенного ножа. Плетения он увидит и так, не глазами.

И снова остановился, услышав хрип.

Стейн оттолкнул трактирщика — тот мешком осел на землю, сквозь прижатые к горлу пальцы струилась кровь — и оскалился:

— Если надо будет, вырежу и полгорода.

Плетением рванул к себе ближайшего — ближайшую, трактирную девку, что застыла рядом, прижав ладонь ко рту. Она пришла с Раудом, но осталась в стороне, нечего шлюхе лезть в мужской разговор.

— Тебе по-прежнему плевать, целитель? — спросил Стейн.

Альмод пожал плечами. Ничему телохранителя Харальда не научила та кочерга. Дураков Альмод не любил, а дураков буйных не выносил вовсе. Плетением выдернул из руки нож — Стейн не успел даже попытаться порвать нити. Отшвырнул в сторону девку. Сгустил воздух вокруг головы Стейна в студень, который не протолкнуть в легкие. Парень задергался, заскреб рукой по горлу. Потянулся разорвать плетения, не сумел. Куда ему, это Гейр мог сражаться почти на равных, а одаренному, не прошедшему посвящение, с чистильщиком тягаться трудно. Да и не были братья особо сильны, просто привыкли, что некому отпор дать.

Альмод бы продержал Стейна так, пока не затихнет, но Рауд был еще жив, и время стремительно уходило. Да и какая, собственно, разница, этот полоумный вряд ли извлечет урок из случившегося. Так что Альмод просто остановил ему сердце. Склонился над трактирщиком, затягивая раны. Ерунда, легко отделался. Несколько дней проваляется пластом, кровопотеря все-таки серьезная, и встанет. Был бы одаренным — поднялся бы через день, а чистильщик и вовсе бы оклемался почти мгновенно.

— Прости, почтенный Рауд, — сказал Альмод, протягивая руку. — Не думал, что до этого дойдет.

Тот пополз, пятясь задом, глядя на Альмода с откровенным ужасом. Он вздохнул, огляделся. Ткнул пальцем в зевак, выделяя трех крепких мужчин:

— Ты и ты, помогите ему подняться и доведите до трактира. Ты — ступай к Харальду и передай, что Стейн доигрался. Захочет с кого спросить — пусть приходит ко мне. Я буду в трактире.

Вздернул за локоть с земли трактирную девку, убедился, что ноги ее держат, и зашагал прочь. Судя по всему, забот у него будет много.

Крики он услышал еще не открыв дверь. Кто-то стонал, кто-то бредил, кто-то орал в голос непотребные ругательства, кто-то просто выл. Обычно в трактире пахло мясом или свежим хлебом, вечером добавлялся запах горящего жира от свечей. Сейчас с порога в нос шибанули вонь немытых тел, горелой плоти и — вроде должен был уже принюхаться — копоти.

Столы сдвинули в сторону, насколько вышло, людей уложили прямо на полу, в два ряда, межу которыми едва можно было пройти. Рауд не соврал: мужчины, женщины вперемешку, полдюжины детей.

Альмод мысленно выругался. Захотелось развернуться и уйти. Он не справится. Просто сил не хватит на всех. Но тут к нему бросилась Хильда, жена Рауда.

— Хвала Творцу, вы все-таки пришли!

— Это все? — спросил Альмод, снова оглядывая людей.

— Еще на заднем дворе. И наверху, в комнатах. Полдюжины. У кого нашлось, чем заплатить, пойдемте к ним…

Альмод покачал головой.