Цели и средства - [37]

Пришел бы Снейп к Дамблдору, если бы Волдеморт выбрал Лонгботтомов? Рем хотел это знать, особенно потом, когда открылась правда о смерти Дамблдора, когда Гарри пытался похоронить Снейпа по–человечески и защитить память о нем. Но он подозревал, что Снейп сам не знал ответа на этот вопрос.

И он перестал гадать. Кто знает, что было бы если? Самая безнадежная из всех возможных игр. Он знал, что было.

Что Снейп стоял на коленях и предлагал все в обмен на безопасность ненавистного Поттера.

Что он всю жизнь посвятил охране его сына.

Что он вернулся к Волдеморту, чтобы шпионить, и это было наихудшим наказанием. Рем был в общине, он помнил, каково это, когда не знаешь, кто ты, на чьей ты стороне и зачем ластишься к альфе – то ли маскируешься, то ли просто делаешь, что велит проклятый инстинкт.

Что в конце концов все закончилось в Визжащей хижине перекушенным горлом, будто лютая смерть, упустившая жертву двадцать лет назад, наконец дождалась своего.

Какие уж тут могут быть вопросы?

Рем понял, что уже добрых пять минут молчит, уставясь перед собой, и Эван тоже молчит, сверля его немигающим черным глазом.

— Не знаю я, – проговорил он наконец. – Это все так сложно, а они хотят все объяснить одним обелиском.

Эван отвел взгляд, поднялся, сунул руки в карманы куртки.

— Ладно, Люпин. Я дальше сам дойду, я помню дорогу.

И он зашагал прочь, торопливо, как‑то неровно, дергая лопатками.

Нимфадора Тонкс–Люпин и загулявший муж

Тонкс начала тревожиться, когда пошел второй час после ухода Смита. Конечно, они могли заговориться или выбрать особенно длинный маршрут, но с другой стороны, Рем уже года два не выходил из дома в новолуния. Да, ему сразу стало лучше, когда он выпил Смитового снадобья, но не настолько же, чтоб два часа гулять по Хогсмиду. И этот Хороший человек тоже хорош – знает же, что в новолуния у Рема сил нет, мог бы вообще отказаться от проводов.

Тонкс уже решительно вытянула палочку – отправить этому гулене патронуса, когда камин полыхнул зеленым.

— Можно, Тонкс? – круглая мордашка официантки из «Трех метел». – Мистер Люпин зашел к нам, по–моему, не столько чаю выпить, сколько посидеть.

— Спасибо, Бетти.

Тонкс накинула мантию и, крикнув матери, что сейчас вернется, почти бегом отправилась в «Три метлы».

Рем сидел за ближайшим к двери столиком.

— Вот ты где!

Тонкс плюхнулась на соседний стул, придвинулась, обняла мужа.

— Вы куда пропали? Я уж волноваться начала.

— Мы просто долго говорили, со мной все хорошо.

Да уж, лучше не бывает – дышит тяжело, руки подрагивают, сердце колотится наверняка. И глаза тревожные.

— О чем говорили‑то хоть?

— Так, о Снейпе.

— Нашли о чем говорить, – фыркнула было Тонкс, но тут же сменила тон: – Он тебе сказал что‑то неприятное?

Рем молча покачал головой.

— Дора, слушай… Ты пригласи его к нам в субботу.

— Чего его приглашать, он сам всегда приходит. Вы что, поругались?

— Н–нет. Просто пригласи, ладно?

Тонкс пожала плечами. Рем допил чай и повернулся к ней, уже не встревоженный, заинтересованный.

— Ты не знаешь, что у него с голосом?

— В смысле?

— Не от рождения же он так сипит. У него с горлом что‑то, может, он рассказывал?

— Мне? – уточнила Тонкс. – Рем, он с тобой говорит больше, чем со всеми остальными вместе взятыми. А горло – наверное, в Карпатах застудил, теперь вечно его то платком, то шарфом заматывает, да поздно.

Рем кивнул.

— Наверное. Ну что, идем домой?

Он положил на стол монету, поднялся. Тонкс пошла рядом, и он, благодарно улыбнувшись, обнял ее за плечи – идти так было куда легче.

Эван и мастер зелий

Эван постучал в двери лаборатории. Женский голос крикнул что‑то вполне приветливое, и кулон–переводчик тут же проснулся: «Входите!».

Флорика Дрэджеску – рабочая мантия в пятнах, кудряшки дыбом – сражалась с дымящимся котлом.

— Минутку, сейчас разделение фаз… – аккуратно продублировал переводчик. Эван кивнул и отошел осмотреться – в конце концов, здесь ему работать в ближайшее время.

После собеседования в «Старом князе», пока он потягивал свое пиво, Чарли и Корнелиу малость поспорили вполголоса, Ольга вроде как мило общалась с хозяином, но слушала внимательно. Потом, пока те двое и хозяин разбирались с ящиками из заповедника и для заповедника, Ольга быстро перевела ему, что Корнелиу сказал, этого умника к драконам подпускать нельзя, пока не разглядим, что к чему, а Чарли – что мужик с мозгами им в любом случае пригодится, пусть Тодорова посмотрит.

— Я передам письмо Флорике, – шепнула Ольга, – пусть возьмет тебя к себе, там безопасно, это лаборатория. Флорика славная девочка, не сболтни лишнего, Эван, в хорошие времена ты у меня стригся, а теперь связался с опасными людьми, и тебе нужна работа и защита. Тем более, это так и есть, правда?

Правда.

Лабораторию загромождали шкафы и ящики – что неудивительно. В силу размеров дракон предоставлял сразу много ингредиентов для зелий – но и требовал зелий в больших количествах. Эван оглядел разномастную посуду и косые шкафчики – да уж, это не гостиная старого приятеля.

«Тебе ли выбирать, – хмыкнул он про себя. – Шкафы не такие, надо же. Жив, в безопасности – чего еще? Так что отрабатывай».