Цель - выжить. Шесть лет за колючей проволокой - [17]
Я лично попытался принять участие в описанной выше торговой системе, но, кроме потерь, из этого ничего больше не вышло. Кое-какие надбавки съедобных веществ мне удавалось приобретать за счет продажи самодельных ножей и прочего кухонного инвентаря, причем об организации артелей в пределах рембазы можно было бы рассказать еще больше, чем о торговой системе.
Обобщая, могу сказать, что первые два месяца в Красноармейске я провел без значительной потери веса. Я стал опытным электротехником, русский мастер признал качество моей работы, и максимальный суточный рацион хлеба пока еще спасал меня от дальнейшего приближения к «аду».
Рождество 1943 года
Католики и евангелисты справляют святой вечер рождения Христа 24 декабря по действующему календарю. Первый раз в жизни этот праздник встречаю далеко от родительского дома. Для немцев этот праздник стоит на первом месте. Рождество – это праздник семьи. Тяжело вспоминать, что мать и отец, должно быть, смотрят на украшенную елку и мысли их летают по просторам России, не находя то место, где живет или лежит на кладбище их младший сын. Грусть, тоска, душевная боль – те ощущения, которые овладели мной в эти дни.
За несколько дней до Рождества я смастерил искусственную елку из отрезка многожильного телефонного кабеля, который нашел на рембазе в ящике отходов. Украшения сделал из конденсаторной фольги и тонкого латунного листа. Один вахтер на проходной отобрал этот предмет моего художества, но дежурный офицер его вернул, и в так называемой библиотеке нашего корпуса стал блестеть символ Рождества.
За несколько дней до праздника мне на рембазе удалось продать кухонный нож и самодельную сковороду. Для накопления продуктов к праздничному ужину я достал стальной ящик с крышкой на винтах, о содержании которого никто ничего не узнал. Содержимым ящика было: килограмм хлеба, небольшая селедка и кусок сала. Ящик удалось спрятать в книжном шкафу библиотеки.
Настало 24 декабря. В последние дни стояла оттепель, шел то дождь, то снег, грунтовая дорога между лагерем и судоверфью представлялась как широкая полоса из кашеобразной грязи. По этому пути ездили танки с рембазы в степь для испытания пушек. Под их гусеницами происходило тесное смешивание глины с водой, пешком ходить представлялось возможным только по узким насыпям по обеим сторонам полотна. Уже при утреннем выводе колонна растянулась не меньше чем на километр, так как колонной по четыре нельзя было идти. Конвоиры нервничали, кричали, но бегать вперед-назад не могли, так как для ходьбы имелась лишь одна узкая тропа как мол в море грязи. Как утром при выводе, так и вечером при возвращении в лагерь царствовала темнота. По некоторым лампам дорожного освещения еле ориентировались как мы, так и конвоиры.
Смена закончилась и бригады собираются в строй для возвращения в лагерь. Тут на нас обрушивается ливень. В связи с тем, что температура воздуха приближается к нулю, результат увлажнения нашей незащищенной от промокания одежды трудно переносить.
Колонна гуськом балансирует по тропе возле бездонной грязи. Удалиться от этого полотна возможности нет, потому что на одной стороне расстилается огромная лужа, а на другой – грязь вроде черного болота. Приближаемся к небольшому мосту через ручей. Полотно моста возвышается на полметра над лужами густой грязи, образовавшейся с обеих сторон в результате рытья танковых гусениц.
Приближаюсь к мосту, и в этот момент на высокой скорости приближается танк. По виду это не танк, а скоростное судно или торпедный катер, носовая волна которого подбрасывается выше его командного мостика.
При виде колонны военнопленных танкист повышает скорость до максимума, и вся колонна, включая конвоиров, покрывается толстым слоем дорожной грязи. Особенно богата эта подлива для тех, кто стоит близко к мосту, где танк, как с трамплина, поднимается в воздух и после свободного полета с глухим ударом шлепается в лужу на самом глубоком ее месте. А там нахожусь я! Вот и Рождество!
Между рембазой и лагерем проходит железнодорожная линия, по которой с минутными перерывами ходят эшелоны с военным снаряжением, поступающим из США через Иран и Каспийское море на фронт. Шлагбаум на переходе открывают только по спросу: сравнительно быстро утром при выводе на работу и довольно неохотно вечером, когда после работы нас тянет лагерь.
Сегодня, 24 декабря 1943 года, последовательность товарных эшелонов настолько густая, что открыть шлагбаум для пропуска длинной колонны военнопленных дежурный железнодорожник не решается. Стоим да стоим. К дождю примешиваются хлопья снега, со временем осадки совсем переходят в снег. Температура снижается ниже нуля, мокрая грязь на нашей одежде замораживается; поднимается ветер – и стоим полчаса, час, полтора часа… Наконец шлагбаум поднимается, и воздух вибрирует от криков конвоиров: «Давай, давай бегом!»
Прибыли на площадку перед проходной лагеря. Промокшие и загрязненные наравне с нами конвоиры сменяются, и дежурный офицер приступает к определению численности команды – проверке.
«Проверка» – любой человек, побывавший в советском военном плену со страхом вспоминает это слово. Подсчитывают наличный состав пленных на утренней проверке, при выводе из лагеря на работу, при возвращении рабочих бригад в лагерь и на вечерней проверке. Все это не очень страшно в небольшом лагере, где проверяется присутствие одной-двух сотен пленных. На проходной тоже сносно, когда бригады приближаются с промежутками. А в нашей колонне приблизительно 500-600 человек без разделения на бригады. После страданий в пути настроение всех дошло до точки кипения. Трудно выстроить такую толпу в такой порядок, который дал бы возможность подсчитать с точностью до одного.
Кровавое лето 1942 года. В то время как Вермахт рвется на Кавказ, к грозненской нефти, в тылу Красной Армии готовится антисоветское восстание и свирепствуют банды абреков, во главе которых зачастую стоят бывшие партийные работники и даже «оборотни в погонах». Для связи с националистическим подпольем и ведения подрывной деятельности Абвер забрасывает в Чечню диверсионные спецподразделения, которым противостоит 141-й горнострелковый полк НКВД Лучшие «волкодавы» Берии решают создать ложный отряд, выдав себя за немецких парашютистов, и начать масштабную радиоигру с целью дезинформации Абвера и ликвидации бандподполья…Советская контрразведка против вражеских агентов и «пятой колонны»! Истребительные батальоны НКВД против гитлеровского Sonderverband Bergmann (отряда особого назначения «Горец»), Чекисты против немецких диверсантов и местных бандитов.
Аннотация издательстваАвтор этой книги прожил две жизни. В первой он был правоверным нацистом, воспитанником Гитлерюгенда и привилегированной Национал-политической академии (Напола), готовившей будущую элиту Третьего Рейха; служил в Люфтваффе, воевал на бомбардировщике Не-111 воздушным стрелком и бортрадистом. Все изменилось 22 июня 1943 года, когда его «Хейнкель» был сбит во время налета на Астрахань и упал в Волгу, а сам Фрицше попал в советский плен. Здесь, по его собственным словам, началась другая, «реальная жизнь»…Эта книга уникальна.
Отряд красноармейцев объезжает ближайшие от Знаменки села, вылавливая участников белогвардейского мятежа. Случайно попавшая в руки командира отряда Головина записка, указывает место, где скрывается Степан Золотарев, известный своей жестокостью главарь белых…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Украинский прозаик Владимир Дарда — автор нескольких книг. «Его любовь» — первая книга писателя, выходящая в переводе на русский язык. В нее вошли повести «Глубины сердца», «Грустные метаморфозы», «Теща» — о наших современниках, о судьбах молодой семьи; «Возвращение» — о мужестве советских людей, попавших в фашистский концлагерь; «Его любовь» — о великом Кобзаре Тарасе Григорьевиче Шевченко.
Подробная и вместе с тем увлекательная книга посвящена знаменитому кардиналу Ришелье, религиозному и политическому деятелю, фактическому главе Франции в период правления короля Людовика XIII. Наделенный железной волей и холодным острым умом, Ришелье сначала завоевал доверие королевы-матери Марии Медичи, затем в 1622 году стал кардиналом, а к 1624 году — первым министром короля Людовика XIII. Все свои усилия он направил на воспитание единой французской нации и на стяжание власти и богатства для себя самого. Энтони Леви — ведущий специалист в области французской литературы и культуры и редактор авторитетного двухтомного издания «Guide to French Literature», а также множества научных книг и статей.
Роман шведских писателей Гуннель и Ларса Алин посвящён выдающемуся полководцу античности Ганнибалу. Рассказ ведётся от лица летописца-поэта, сопровождавшего Ганнибала в его походе из Испании в Италию через Пиренеи в 218 г. н. э. во время Второй Пунической войны. И хотя хронологически действие ограничено рамками этого периода войны, в романе говорится и о многих других событиях тех лет.
Каким был легендарный властитель Крита, мудрый законодатель, строитель городов и кораблей, силу которого признавала вся Эллада? Об этом в своём романе «Я, Минос, царь Крита» размышляет современный немецкий писатель Ганс Эйнсле.