Цель вторжения — Земля. Обычная история. Парни из С.В.И.Н. и Р.О.Б.О.Т. - [35]

— Как думаешь, сержант, пожар не вспыхнет? — спросил один из них.

— Теперь уже нет.

— Может, вытащим отсюда барахло?

Роб невольно напрягся.

— Да пропади оно пропадом! Буран-то какой! Закроем люк, чтобы не проник снег. К утру шторм, глядишь, утихнет, тогда и разгрузим.

— Так и сделаем.

Как только люк за ними захлопнулся, Роб перевел дыхание и прошептал:

— Ушли, но пока соблюдаем молчание.

Они неподвижно сидели в темноте, тишину лишь изредка нарушал едва слышный шелест — замерзнув, солдаты застегивали одежду. Роб не отрывал взгляда от светящегося циферблата наручных часов.

— Пора, — сказал он через пятнадцать минут. — Открывайте дверь. Грут, осмотри самолет и убедись, что мы одни.

Аварийное освещение все еще функционировало, и сержант тихо выскользнул в красноватый полумрак салона. Через минуту он вернулся и доложил:

— Ни души, полковник.

— Выходим. Парни, если понадобится, включайте фонари, Выступим примерно через полчаса. — Роб повернулся к сержанту. — Снаружи никого не заметил?

— Все убрались. Холод собачий, и буран не утихает.

— Пока все идет по плану. Будем ждать сигнала от Данилова. Приемник у тебя?

Грут похлопал по наружному карману куртки:

— У меня.

— Иди в кабину и высунь антенну в разбитое окно. Как только Данилов выйдет на связь, сообщи мне.

— Есть, полковник.

…

Офицер медицинской службы зевнул, потер воспаленные глаза и сказал:

— У вашего приятеля ничего такого, чего не излечит крепкий сон.

Он расправил лейкопластырь, удерживающий на лбу Бисквита марлевую повязку.

— А он не контужен? — с тревогой спросил Кирша.

— Симптомов контузии не наблюдаю. А вам мой совет — найдите бутылку виски побольше и ложитесь в постель.

— Спасибо, сэр. Я так и сделаю, как только свяжусь с базой. Там захотят узнать, что с самолетом.

Чрезвычайная ситуация была позади, и станция вновь погрузилась в ночную дрему. Коридоры были тихи и пустынны. Кирша свернул за угол и встретился с сержантом, командовавшим спасателями.

— Как самочувствие пилота, сэр? — спросил сержант.

— Отделался шишкой на голове. Док говорит, что к утру мой друг вновь будет на ногах. А могло быть и хуже…

— Да вы, ребята, не иначе как в рубашках родились!

— Спасибо, что вовремя подоспели. Становилось прохладно.

— Мы выполняли свой долг, сэр. Может, кофе хотите? Только скажите, мои парни мигом согреют.

— Я бы не отказался, но прежде переговорю с базой. Если нетрудно, поблагодарите их от меня.

— Хорошо.

Больше Кирша никого на своем пути не встретил. На антарктической базе оиннов он был впервые, но перед операцией изучил план и хорошо помнил расположение внутренних помещений. Второй коридор налево. Здесь. Он распахнул дверь и столкнулся лицом к лицу с оинном.

— Что случилось?

Рот чужака не двигался, лишь справа на лысом черепе открывалось и закрывалось отверстие. От чужака исходил странный, едва уловимый запах. Прежде оиннов Кирша не встречал, оттого, без труда продемонстрировав изумление, отступил на шаг и переспросил:

— Что?..

Оинн оглядел его с головы до пят.

— Вы видите оинна впервые?

— Д-да… — запинаясь, ответил Кирша.

— У вас на груди эмблема с крыльями. Вы с того самолета, что чуть не разбился?

— Да, сэр. Я — второй пилот.

— Что у вас произошло?

— Видимо, возникла неполадка в системе управления турбинами. При посадке не сработал реверс, и мы выскочили за посадочную полосу. Я должен доложить о случившемся на базу.

Кирша, обойдя чужака, поспешил к столу дежурного радиста. Оинн, проводив его пристальным взглядом, отвернулся и не спеша вышел. Радист прочистил горло и демонстративно сплюнул в урну.

— Они торчат здесь все время? — спросил Кирша, глядя на закрытую дверь.

— Слава Богу, нет. Иначе бы я давным-давно подал в отставку.

— Почему?

— Да эти черепахи привлекательны, как поросячье дерьмо.

— Согласен.

— Слышал, что вы были на волосок от гибели.

— Куда уж ближе. — Кирша тяжело вздохнул. — Надо доложить на базу. Как с ней связаться?

— По каналу спутниковой военной связи. Наберите номер на этом телефоне.

Кирша пробежал пальцами по кнопкам. Набранный им номер соответствовал номеру авиабазы, но добавочное ответвление соединило его с совершенно другим телефоном, находящимся за тысячи километров от базы.

— Да, — раздался из трубки хорошо знакомый голос генерала Соболевского.

— Сэр, у нас возникли проблемы при приземлении.

— Серьезные?

— Не слишком. Отказал реверс турбин. Самолет прокатился по посадочной полосе и зарылся в снег, но ни он, ни груз, к счастью, практически не пострадали.

— Каковы причины неполадок?

— Пока не выяснено.

— Что с пилотом?

— Пилот легко ранен, находится в госпитале. Доктор сказал, что причин для беспокойства нет.

— А вы сами?

— У меня — ни единой царапины, только устал очень. Сейчас отправляюсь в постель.

— Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, сэр.

Кирша повесил трубку, поблагодарил радиста и вышел из радиорубки. Слова «пойти в постель» служили кодовым обозначением начала операции.

В полутемном коридоре царила тишина. Кирша, останавливаясь перед каждым поворотом, внимательно прислушивался. Если его обнаружат, то он скажет, что заблудился, но непредвиденная встреча задержит начало операции, а в самолете, верно, и так уже холодно как в могиле.