Cдвиг - [90]

— Да уж, Павел, что за люди у тебя в подчинении! Но сейчас мне не до этого. Передай трубку Сонг.

В наступившей паузе послышались приглушенные голоса, и к телефону подошла Сонг.

— Эта линия чистая? — спросил Мельхиор.

— Мы проверяем ее каждый месяц.

— Сегодня девятнадцатое. Если за тобой следят, у Конторы было почти три недели, чтобы поставить прослушку. Эта чертова линия чистая?

— Успокойся, Мельхиор. С какой стати Конторе за мной следить?

— Да потому что она следит за мной! Господи, неужели это надо объяснять?

— Мельхиор…

— Молчи и слушай! События сейчас будут развиваться либо очень быстро, либо вообще никак. Наш друг из «Города ветров» утверждает, что ты знаешь Джека Руби.

Повисла пауза, в которой явственно ощущалось недовольство Сонг.

— Сонг! — Мельхиор едва сдерживался, чтобы не сорваться на крик. — Ты знаешь Джека Руби? Ночной клуб «Карусель»? В Далласе, штат Техас, черт тебя побери!

— Я не знакома с ним лично, — холодно ответила Сонг. — Танцовщицы попадают в «Карусель» через Гильдию артистов варьете — профсоюз стриптизерш, который контролируется из Чикаго, если ты понимаешь, о чем я. Однажды я предоставила нашему общему другу красивую блондинку для частного выступления. Каким-то образом об этом стало известно Джеку Руби, и он решил, что я поставляю девушек во все стрип-клубы отсюда до Вегаса.

— Да, похоже, его мечта сбудется. Я хочу, чтобы ты ему позвонила и сказала, что посылаешь в Даллас Нэнси. Твой пилот — это Чул-му, верно?

— Да…

— Доставь ее на своем самолете. Он нам может понадобиться потом. Только вы трое, и все. К северу от Далласа есть небольшой аэродром под названием Аддисон. Приземлитесь там, а не на Лав-Филд.

— Потом — это после чего? И почему не на Лав-Филд?

— Господи Боже, Сонг, ты спятила? На Лав-Филд сядет борт номер один с президентом! Там все будет кишеть агентами Секретной службы.

— Мельхиор, что, черт возьми, ты задумал?

— Скоро узнаешь. А теперь перебирайся в Даллас. Только ты, Чул-му, Нэнси и самолет! Это ясно?

— Я не могу закрыть заведение на пару дней ради того, чтобы сопроводить…

Мельхиор в ярости грохнул трубкой о стенку кабины.

— Ты меня что — плохо слышишь? Если все получится, ты закроешься навсегда! А теперь позвони Руби и скажи ему, что посылаешь Нэнси. И, ради Бога, вылетай!

В трубке так долго молчали, что Мельхиор уже начал сомневаться, не разбил ли он ее. Наконец послышался голос Сонг:

— Боже милостивый, Мельхиор! — Ее голос срывался. Но в нем был не страх, а трепет. — За тобой будет охотиться целая армия! Ты будешь в бегах всю свою жизнь!

— Я уже в бегах! Но когда это кончится, они не будут знать, за кем охотиться.

Сонг слышала в трубке, как объявили посадку на рейс в Даллас.

— Послушай, Сонг. Верь мне! Это была твоя идея, ты помнишь? Идея была твоей! Так верь в нее! И в меня! А теперь передай трубку Павлу.

— Я все слышал.

— Я и не сомневался! Мне нужно, чтобы ты отправил пару телеграмм. Одну на Кубу, вторую в Даллас.

— Хм… — Короткая пауза. — Кому вторую?

Голос Ивелича звучал бесстрастно. Ни эмоций, ни любопытства. Мельхиор вспомнил его вчерашние слова на вокзале, перед тем как тот застрелил своего сотрудника и вынудил Мельхиора убрать двух своих. «Все, кто тебя знает, должны умереть». Что ж, время пришло.

— Пошли ее Алику. Алику Хиделлу.

— И что мне ему сообщ…

— …что время пришло. Время сделать то, к чему вы готовили его в России.

Вашингтон, округ Колумбия

19 ноября 1963 года

В доме на Ньюпорт-плейс Сонг и Ивелич сидели у нее в кабинете, и время от времени их беседа прерывалась приглушенными ударами бича, которые раздавались на втором этаже. Там Чул-му помогал одной девушке обслужить известного лоббиста табачной промышленности. Лоббист только что ознакомился с проектом доклада главного врача государственной службы здравоохранения США о влиянии курения на здоровье и считал, что заслуживал личного наказания за грехи профессии.

— Подозрение о существовании «крота» появилось в разведывательном сообществе Америки сразу после взрыва Сталиным первой бомбы, — рассказывала Сонг Ивеличу. — Стало совершенно очевидно, что в шпионских играх русские намного обогнали Штаты. Американцам недоставало опыта. Но у них было полно долларов и желания испробовать все мыслимые и немыслимые возможности. Джо Шайдер был тогда ура-патриотом и учился в докторантуре, уже имея ученые степени в психиатрии и химии. Он разработал идею: прочесать приюты и найти там смышленых ребят, которых бы, воспитав, Контора превратила в секретных агентов, внедрила на место и задействовала в случае необходимости. Реализация плана столкнулась с большими трудностями, главным же было то, что самый перспективный мальчик — Каспар — оказался не сиротой. Мать сдавала его в приют с понедельника по пятницу, а на выходные забирала домой. Не всегда, но часто. Шайдера это не смутило. Он уговорил Фрэнка Уиздома взять над мальчиком шефство — отец Каспара умер еще до его рождения, — и хотя Каспара воспитывали мать и пара сменивших друг друга отчимов, Умник и другие сотрудники ЦРУ часто общались с ним. Они помогли ему выработать двойственность личности. На людях он открыто придерживался социалистических убеждений и раздавал экземпляры «Манифеста Коммунистической партии» и «Капитала», но в другой своей жизни готовился стать двойным агентом в КГБ. Он вступил в добровольное общество содействия ВВС «Гражданский авиапатруль», в семнадцать лет бросил школу и поступил в морскую пехоту. Однако, как ты сам убедился в России, раздвоение личности оказалось для его психики слишком большим испытанием, с которым он не смог справиться. Каспар так и не понял, любит ли он Америку или ненавидит, трудится ли ради торжества пролетариата во всем мире или вскрывает лицемерие коммунистического рая. Единственное, в чем он всегда был тверд, — это в преданности. Но не Конторе, Умнику или Шайдеру. Он всегда был исключительно предан лишь Мельхиору. Не могу поверить, что он может его убить.