Carus, или Тот, кто дорог своим друзьям - [63]
Понедельник, 10 сентября. Днем зашел Йерр. Я с трудом встал, еле дополз до двери и открыл ему.
Вопреки моим протестам, он вызвал врача.
Вторник, 11 сентября. Р. позвонил, а потом пришел меня навестить, принес фунт яблок ранет и бутылку белого вина. Сказал, что Йерр вызывает у него ненависть:
— Мало того, что он обличает все пошлые, по его мнению, обороты и оскорбляющее слух произношение; мало того, что навязывает и расхваливает все законы языка, которым мы не подчиняемся; мало того, что вытаскивает на свет божий правила речи, которым сто лет в обед, — этот Йерр еще и злостный сплетник! — объявил Р..
Он пылко заклеймил Й. позором, но я так и не смог ничего взять в рот.
Он поел и выпил вместо меня. И еще раз предал Йерра вечному проклятию. Мне живо представилось хилое, жалкое, обнаженное тельце с седеющей головой, охваченное адским пламенем.
Среда, 12 сентября.
Зезон беспокоился о моем здоровье, поэтому Т. зашел повидаться со мной.
Четверг, 13 сентября.
Приходил А. Потом Сюзанна. Она хотела, чтобы мы подписали манифест. Наши подписи под этой петицией помогли бы ей разгласить правду, «сделать хоть что-нибудь»…
А. прошептал, что с наступлением вечера, когда сидишь возле лампы, читая книгу, которая всего лишь повторяет…
— Тень, что она отбрасывает, почти неподвижно лежит на потолке, — сказал он.
Я промолчал.
— Как и все рукописные вещи, — добавил А.
Сюзанна ушла от нас разъяренной.
Пятница, 14 сентября.
Мне уже полегчало. Но я не ожидал, что все они явятся ко мне в семь часов вечера. По крайней мере, Йерр, А. и Рекруа. И все галдели так, что в ушах звенело. Они расселись у меня в спальне. Йерр принес мне полдюжины яиц.
Пришлось встать и предложить им выпить. Я велел им пройти в гостиную. Р. и Йерр снова затеяли спор.
Йерр призвал в свидетели А.: сегодня, на пути ко мне, когда он покупал яйца в молочной лавке у перекрестка Бюси в обществе Рекруа, этот последний дерзнул назвать продавщицу молочницей! Как будто он не знает, что есть такая болезнь!
— Перестань терроризировать нас! — вскипел Рекруа. — Я не собираюсь обдумывать заранее каждое свое слово! Главное — то, что я чувствую, а не то, что говорю.
— Ну вот, оказывается, молочница вызывает в нем чувства! — воскликнул Йерр. — Ты болтаешь невесть что. И это свойство, увы, типично не только для тебя. Его даже можно назвать профессиональным. Например, рефлекторные действия — к чему их называть?! Для меня же все, что я говорю, таит особый смысл, в равной степени скрывает и обнажает, защищает и душит. Это жертвоприношение! Такой термин должен удовлетворить тебя, дорогой Рекруа; оцени мою доброту: я всего лишь говорю, вместо того чтобы предать тебя смерти на этом самом месте. К сожалению, почти все люди, обладающие даром речи, используют его, чтобы ничего путного не сказать и не сделать, чтобы дистанцироваться от того, что они испытывают, от того, что переживают.
Это соображение пришлось по душе А.
— Похоже на эмоцию в музыке, — сказал он. — Очистить отсутствие смысла от шелухи значения. И вызвать слезы у слушателей, поставив на его место ничто, вернув это ничто. Или безмолвие. Имитировать мотив, который ограничивали звуки, мешая воспроизводить его или, скорее, разрушать его, заменяя тенью его ритма. Противиться, с тем чтобы прийти к согласию, к гармонии, к идеальному аккорду, — слово «аккорд»[102] здесь вполне уместно, не правда ли, Йерр? Имитировать эмоцию, добиваясь равновесия, которое ее уничтожит…
— Да, — ответил Йерр. <…> — Слово «аккорд», сам процесс достижения согласия, гармонии выглядят оправданными. Столь же загадочными, сколь и оправданными. И без сомнения, абсолютно бесполезными. На фоне вечности это всего лишь ненужная безделушка, пустячок, не стоящий внимания… Или какой-нибудь игрушечный механизм на пружинке, который некогда мог представлять интерес и обладать определенной ценностью. Ибо знаки — как и звуки — нуждаются в том, чтобы их принимали и разгадывали. Например, в эпоху хаоса знаки должны были иметь покровителя, как овцы и коровы должны иметь пастыря, чтобы летом подняться в горы…
— По этой логике капитолийские гуси, жирные гуси атребатов, нуждались в ушах Манлия[103], — хихикнув, спросил Рекруа. — Йерр, да ты просто маленькая весталка в непорочной серо-белой тунике, почтенная дряхлая весталка, раздувающая священный огонь у ног богини!
— Ну и что, это тоже занятие! — твердо сказал Йерр.
— Оно не стоит твоих забот, — возразил Р., пожав плечами. — Словарь превратится в незыблемый свод вокабул с незыблемой грамматикой и фонетикой, когда рак на горе свистнет. Ну можно ли поверить, что эти знаки, собранные с миру по нитке в самое разное время, имеющие самые разные функции, добытые в самых разных источниках (и кем? — уж не тобой ли, Йерр?), помогают людям — в которых согласья нет и не будет — говорить, объединяться и находить какое бы то ни было средство общения?!
Рекруа долго еще разглагольствовал на эту тему. Честно говоря, я сохранил об этом довольно смутное воспоминание. Его речь сводилась к тому, что Йерр напрасно теряет время, затачивая совершенно бесполезную шпагу, притом затачивая до такой степени, что она грозит сломаться.
Паскаль Киньяр — блистательный французский прозаик, эссеист, переводчик, лауреат Гонкуровской премии. Каждую его книгу, начиная с нашумевшего эссе «Секс и страх», французские интеллектуалы воспринимают как откровение. Этому живому классику посвящают статьи и монографии, его творчество не раз становилось центральной темой международных симпозиумов. Книга Киньяра «Тайная жизнь» — это своеобразная сексуальная антропология, сотворенная мастером в волшебном пространстве между романом, эссе и медитацией.Впервые на русском языке!
Паскаль Киньяр – один из крупнейших современных писателей, лауреат Гонкуровской премии (2002), блистательный стилист, человек, обладающий колоссальной эрудицией, знаток античной культуры, а также музыки эпохи барокко.После череды внушительных томов изысканной авторской эссеистики появление «Виллы „Амалия"», первого за последние семь лет романа Паскаля Киньяра, было радостно встречено французскими критиками. Эта книга сразу привлекла к себе читательское внимание, обогнав в продажах С. Кинга и М. Уэльбека.
Эта книга возвращает из небытия литературное сокровище - сборник римских эротических романов, небезызвестных, но обреченных на долгое забвение по причинам морального, эстетического или воспитательного порядка. Это "Тысяча и одна ночь" римского общества времен диктатуры Цезаря и начала империи. Жизнь Гая Альбуция Сила - великого и наиболее оригинального романиста той эпохи - служит зеркалом жизни древнего Рима. Пятьдесят три сюжета. Эти жестокие, кровавые, сексуальные интриги, содержавшие вымышленные (но основанные на законах римской юриспруденции) судебные поединки, были предметом публичных чтений - декламаций; они весьма близки по духу к бессмертным диалогам Пьера Корнеля, к "черным" романам Донасьена де Сада или к объективистской поэзии Шарля Резникофф.
Паскаль Киньяр – один из крупнейших современных европейских писателей, лауреат Гонкуровской премии (2003), блестящий стилист, человек, обладающий колоссальной эрудицией, знаток античной культуры и музыки эпохи барокко.В небольшой книге Киньяра "Все утра мира" (1991) темы любви, музыки, смерти даны в серебристом и печальном звучании старинной виолы да гамба, ведь герои повествования – композиторы Сент-Коломб и Марен Марс. По мотивам романа Ален Корно снял одноименный фильм с Жераром Депардье.
Coca-Cola, джинсы Levi’s, журналы Life, а еще молодость и джаз, джаз… Тихий городок на Луаре еще не успел отдохнуть от немцев, как пришли американцы. В середине XX века во Франции появились базы НАТО, и эта оккупация оказалась серьезным испытанием для двух юных сердец. Смогут ли они удержать друг друга в потоке блестящих оберток и заокеанских ритмов?Паскаль Киньяр (1948), один из крупнейших французских писателей современности, лауреат Гонкуровской премии, создал пронзительную и поэтичную историю о силе и хрупкости любви.
Паскаль Киньяр — один из наиболее значительных писателей современной Франции. Критики признают, что творчество этого прозаика, по праву увенчанного в 2002 году Гонкуровской премией, едва ли поддается привычной классификации. Для его образов, витающих в волшебном треугольнике между философским эссе, романом и высокой поэзией, не существует готовых выражений, слов привычного словаря.В конце IV века нашей эры пятидесятилетняя патрицианка, живущая в Риме, начинает вести дневник, точнее, нечто вроде ежедневника.
Настоящая монография представляет собой биографическое исследование двух древних родов Ярославской области – Добронравиных и Головщиковых, породнившихся в 1898 году. Старая семейная фотография начала ХХ века, бережно хранимая потомками, вызвала у автора неподдельный интерес и желание узнать о жизненном пути изображённых на ней людей. Летопись удивительных, а иногда и трагических судеб разворачивается на фоне исторических событий Ярославского края на протяжении трёх столетий. В книгу вошли многочисленные архивные и печатные материалы, воспоминания родственников, фотографии, а также родословные схемы.
В основе первого романа лежит неожиданный вопрос: что же это за мир, где могильщик кончает с собой? Читатель следует за молодым рассказчиком, который хранит страшную тайну португальских колониальных войн в Африке. Молодой человек живет в португальской глубинке, такой же как везде, но теперь он может общаться с остальным миром через интернет. И он отправляется в очень личное, жестокое и комическое путешествие по невероятной с точки зрения статистики и психологии загадке Европы: уровню самоубийств в крупнейшем южном регионе Португалии, Алентежу.
«Привет, офисный планктон!» – ироничная и очень жизненная повесть о рабочих буднях сотрудников юридического отдела Корпорации «Делай то, что не делают другие!». Взаимоотношения коллег, ежедневные служебные проблемы и их решение любыми способами, смешные ситуации, невероятные совпадения, а также злоупотребление властью и закулисные интриги, – вот то, что происходит каждый день в офисных стенах, и куда автор приглашает вас заглянуть и почувствовать себя офисным клерком, проводящим большую часть жизни на работе.
Уволившись с приевшейся работы, Тамбудзай поселилась в хостеле для молодежи, и перспективы, открывшиеся перед ней, крайне туманны. Она упорно пытается выстроить свою жизнь, однако за каждым следующим поворотом ее поджидают все новые неудачи и унижения. Что станется, когда суровая реальность возобладает над тем будущим, к которому она стремилась? Это роман о том, что бывает, когда все надежды терпят крах. Сквозь жизнь и стремления одной девушки Цици Дангарембга демонстрирует судьбу целой нации. Острая и пронзительная, эта книга об обществе, будущем и настоящих ударах судьбы. Роман, история которого началась еще в 1988 году, когда вышла первая часть этой условной трилогии, в 2020 году попал в шорт-лист Букеровской премии не просто так.
Люси Даймонд – автор бестселлеров Sunday Times. «Кое-что по секрету» – история о семейных тайнах, скандалах, любви и преданности. Секреты вскрываются один за другим, поэтому семье Мортимеров придется принять ряд непростых решений. Это лето навсегда изменит их жизнь. Семейная история, которая заставит вас смеяться, негодовать, сочувствовать героям. Фрэнки Карлайл едет в Йоркшир, чтобы познакомиться со своим биологическим отцом. Девушка и не подозревала, что выбрала для этого самый неудачный день – пятидесятилетний юбилей его свадьбы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.