Царство свободного ребенка - [25]

Ему пришлось преодолевать множество затруднений… Многие родители требовали у Песталоцци платы за детей, так как те прежде помогали им собирать милостыню, а иные тайно уводили их, особенно когда кто-нибудь из них получал новое платье или научился новой работе. Несмотря на все это, дети скоро чрезвычайно привязались к Песталоцци, исполняли каждую его просьбу с полною готовностью, прилежно работали вместе с ним и совершенно преобразовались даже по внешности: теперь это были веселые, здоровые, опрятные, послушные дети. И все это было достигнуто без наказаний и поощрений, а только страстною любовью Песталоцци к детям и полным отсутствием с его стороны стеснения их живости и любви к играм и забавам.

Если благодаря своему нравственному влиянию Песталоцци достиг блестящих успехов, то и его недостаток практичности сказался немедленно. Его мечта, что дети будут зарабатывать на свое существование, не осуществилась, так как прежде, чем пользоваться результатами трудов детей, их пришлось учить, и все расходы по их содержанию легли исключительно на плечи Песталоцци. Ему пришлось продать и заложить все, что он имел. Но этим он только удовлетворил своих кредиторов, продолжать же дело не мог и вынужден был распустить всех детей своего приюта. Трудно представить, каким тяжелым ударом была для него необходимость отказаться от осуществления любимой мечты воспитывать несчастных детей народа и расстаться с ними в то время, когда эта мечта столь блистательно осуществлялась. <…>

Почти в продолжении 20 лет он не мог применять на практике своих педагогических идей. В этот долгий промежуток времени он стал заниматься литературой. Однако «Вечерние часы отшельника», написанные им в это время, не имели никакого успеха; зато другое его произведение – «Лингард и Гертруда» … – огромное сочинение, произвело поразительное впечатление на современников автора. <…>

Его необыкновенный успех заставил современников переменить взгляд на Песталоцци: к нему перестали относиться как к сумасшедшему и начали смотреть на него, как на выдающегося писателя. Различные общества присылали ему похвальные отзывы, премии, медали, а великие мира сего приглашали его переехать в их страну для практического осуществления его идей. <…>

Но литературная деятельность не удовлетворяла Песталоцци: он стремился к практическому осуществлению своих педагогических идей. <…>

…Швейцарское правительство предложило Песталоцци взять на себя заботу о бесприютных детях, бродивших среди развалин. Помещение под приют было отведено в… женском монастыре, давно заброшенном, в котором комнаты оказались сырыми и холодными. Детей скоро набралось до ста человек, а между тем сумма, отпущенная на их содержание, была так ничтожна, что невозможно было думать ни о ремонте, ни о найме помощников и прислуги. Песталоцци пришлось исполнять решительно все обязанности: директора, повара, служителя, учителя. На этот раз с ним не было даже жены, которая была больна и находилась в другом городе. Внешний вид детей был еще хуже, чем при вступлении нищих бродяг в его нейгофский приют, так как все население Станца сплошь нищенствовало вследствие бедствий войны.

Песталоцци с радостью взялся вести этот приют, хотя это дело встречало такие же препятствия, как и в Нейгофе: родственники детей тут тоже возмущали их, подговаривая требовать пищу и одежду получше, так как «казна дает деньги на все». Дети в первое время и самостоятельно, и с помощью родственников тайно убегали из заведения. Но и тут точно так же, когда прошло с полгода, дети сделались неузнаваемыми. Нравственное перерождение детей лучше всего можно видеть из следующего факта: когда по соседству со Станцем был сожжен Альтдорф, Песталоцци рассказал об этом своим питомцам и указал им на то, что дети этой деревни бродят теперь без крова и пищи; он советовал им обратиться с просьбою к начальству, чтобы оно дозволило принять к себе этих несчастных. Дети выразили готовность это сделать, но Песталоцци сказал им: «Имейте в виду, что ради этих бедняков мне придется больше работать, меньше получать пищи и даже платьем вы должны будете делиться с ними». Ответом ему было: «Пусть все придут сюда! Мы согласны больше работать и меньше есть!» И действительно, когда альтдорфцы пришли, дети Станца приняли их как братьев и относились к ним, как старшие к младшим.

Такая же перемена произошла с родственниками приютских детей: прежде они являлись в приют, чтобы возмущать детей, теперь они приходили, чтобы благодарить Песталоцци и почтительно поцеловать ему руку. Это чудо перерождения произвела, как и всегда, безграничная любовь Песталоцци к детям: он работал для них и с ними, не покидал их ни на минуту, ел с ними совместно состряпанную ими пищу, спал с ними, ложился позже всех и вставал раньше других, вел с ними беседы, ухаживал, когда они были больны, учил их. Когда эти дети, не знавшие ласки и заботы, вдруг шумно выражали ему свою преданность, он говорил, что настоящею благодарностью с их стороны будет то, если они впоследствии сами будут жить для покинутых детей, учить и воспитывать их. Они вдумывались в эти слова, производившие на них сильное впечатление. Другая характерная особенность его приемов воспитания состояла в том, что он ничего не требовал и не приказывал детям, а просил сделать то или другое, объясняя, почему это необходимо. Дети скоро научились понимать, что все, что от них требует Песталоцци, крайне необходимо для их существования, и охотно исполняли домашние работы…