Царство страха - [95]

Ваш соратник в борьбе

(подпись) Джеральд Х. Голдстейн, адвокатское бюро Голдстейн, Голдстейн и Хиллей

Для меня это никогда не становилось странным

Как могут взрослые говорить (американским подросткам), что наркотики вредны, если им хорошо известно, какой эффект они оказали на Томпсона, человека, который все 60-е трескал кислоту, как йогурт?

Бернард Гольдберг, «Байас»

Дорогой доктор Томпсон!

Меня зовут Ксаня, я очень красивая, а моя семья очень богатая. Мне восемь лет, и я живу в Турции. Мы живем на море, но мне здесь все равно скучно. Со мной обращаются, как с ребенком, но я уже не ребенок. Я хочу убежать из дома. Убежать отсюда. Я хочу выйти замуж, выйти замуж за Вас. Поэтому я Вам сейчас и пишу. Я хочу, чтобы Вы сосали мои груди, а я бы вскрикивала и барахталась у Вас на коленях. А моя мама бы смотрела на нас. Это она мне рассказала об этом. Она Вас очень любит, и я тоже.

Мне восемь лет, и у меня хорошо развитое тело. Моей мамочке 27 лет, и Вам надо ее видеть! Мы почти двойняшки с мамой и даже с бабушкой, которой всего лишь 42 года, и с ней мы тоже похожи друг на друга как две капли воды. Они очень красивы, когда ходят голышом, и я тоже. Мы здесь всегда голые. Мы богаты, а море такое красивое. Если бы у моря были мозги, я бы их у него высосала. Но я не могу отсосать морю, ведь у него нет члена.

Почему все так, как есть? Если Вы такой умный, ответьте на этот вопрос! Черт! Я знала, что Вы не захотите нам помочь. Пришлите нам сейчас три авиабилета. Я вас люблю! Мы не шлюхи. Пожалуйста, помогите мне. Я просто знаю, что скоро увижу Вас. Мы много путешествуем. Мой отец хочет, чтобы Вы женились на мне. Ему 66 лет, и он владеет крупнейшими банками Турции. Всеми банками. Мы сыграем прекрасную, прекрасную свадьбу, Вы всем покажете нас голышом, а я буду танцевать, Вы будете сосать мои груди, а мой папа будет кричать. О Боже, как я люблю Вас! Я о Вас мечтаю, сейчас. Да.

Ваша бейби,

Ксаня.

Страх и отвращение в Элко

СТРАХ И ОТВРАЩЕНИЕ В ЭЛКО: ЖУТКОЕ ПОМЕШАТЕЛЬСТВО В СТРАНЕ ОВЕЦ…

ЧЕРНЫЙ ВХОД НА СТРАННОЙ УЛИЦЕ..

О, ЧЕРНАЯ, О, ДИКАЯ, О ТЕМНОТА, НАВАЛИСЬ НА МЕНЯ СЕГОДНЯ ВЕЧЕРОМ

ЗАМЕТКИ С ПИСЬМЕННОГО СТОЛА ГОСУДАРСТВЕННОГО ЗНАЧЕНИЯ:

ПРИЗРАК ДЛИННОГО СТРАШНОГО ТОМАСА И ДОРОГА С ОТВЕТВЛЕНИЯМИ

Январь 1992 года

Дорогая Джен!

Черт побери, как жаль, что тебя здесь со мной нет и ты не можешь насладиться волшебной погодой. Наступила осень, и природа начинает понемногу умирать. Нет ничего прекраснее прохладного осеннего воздуха, желтеющих позолоченных листьев и пожухлой травы, тепла, исчезающего из солнечных лучей, и горячего огня в камине, полыхающего, пока Друг очищает от упавших листьев лужайку перед домом. По телевизору мы видим сплошные бомбы, а телевизор смотрим все больше, ведь дни становятся все короче, темнота наступает рано, а цветы то и дело бьет заморозок.

О Господи! Джен, как же жаль, что тебя не было со мной вчера, когда я смолотил ветчину с яйцами, опрокинул чуточку виски и достал пистолет Weatherby Mark V.300 Magnum и шарик черного Опиума на десерт, а потом вышел во двор с ощущением величайшей радости на душе: я ощутил Гордость, что я Американец. Я чувствовал себя как на Футбольном Матче. Джен, я чувствовал себя в Раю… Помнишь, какое блаженство ты ощущала, когда мы принеслись на ферму и высекли Стэнфорда? Вот вчера я чувствовал себя именно Так.

Ладно, я отступаю от темы. Мои припадки Радости омрачаются непрекращающимися флэшбэками и явлениями призраков, слишком отвратительными, чтобы о них распространяться… И пожалуйста, не задавай на этот счет вопросов. Джен, ты могла бы стать президентом, но на твоем пути попалось слишком много развилок и изгибов – я вижу изогнутые рога диких животных, которые под звуки выстрелов охотничьих ружей снуют туда-сюда по далеким холмам, а молодые смуглые люди с руками, измазанными в крови, ездят вперед-назад на закате и со скорбью выкрикивают наши имена.

Вот и все, что я хотел бы сказать по поводу осени. Деревья больны, Звери мешаются у тебя под ногами, Президент, как обычно, виноват, а дни, несмотря ни на что, все еще слишком длинны… Поэтому не обижайся на меня за стихотворение. Оно с самого начала никуда не годилось. Я передрал его из раннего творчества Колориджа и попытался переделать его на свой лад. Но видишь, ни фига не вышло.

Ну и что с того? Я вообще не хотел говорить об этой проклятой осени. Я просто сидел на рассвете холодным воскресным утром, ждал, когда же начнут показывать футбольный матч, собирался чуточку передохнуть от непрерывного потока Исполнителей Роли, Личных Биографов и надоедливых папарацци, обрушившегося на меня в последние дни (сейчас они, слава Богу, спят, некоторые в моей собственной постели). Я сидел в полном уединении и вспоминал Добрые Старые Дни.

Мы были бедны, Джен. Бедны и счастливы. Потому что мы знали Хитрые Трюки. Мы были умненькими. Но совсем не сумасшедшими, как нас называли. (Нас ведь ни разу не пригласили на званый ужин, верно?)

Хо-хо. Смех здорово вздорожал в наши дни. Только моему проницательному и абсолютно лишенному чувства юмора соседу, принцу Кромвеллу, удается пока еще позабавиться вне стен своего дома – это он ворует овец и дубасит женщин, как Майк Тайсон.