Царственный пленник - [9]

– Король никогда этого не простит! – заикнулся я.

– Что, мы женщины? Кто нуждается в его прощении?

Маятник простучал пятьдесят и шестьдесят, и семьдесят раз, пока я стоял в раздумье. Потом, должно быть, выражение моего лица изменилось, потому что старый Зант схватил меня за руку, вскричав:

– Вы поедете?

– Да, я поеду! – сказал я и повел глазами на распростертую на полу фигуру короля.

– Сегодня, – продолжал Зант поспешным шепотом, – мы должны ночь провести во дворце. Сейчас после того, как вас оставят одних, вы и я сядем на лошадей, – Фриц должен оставаться там и охранять комнату короля – и галопом пустимся сюда. Король будет готов; Иозеф ему все скажет, и он со мной поскачет в Стрельзау, а вы отправитесь к границе так, словно черт гонится за вами!

Я сообразил все это в секунду и кивнул головой.

– Есть шансы на успех! – сказал Фриц с первым вздохом надежды.

– Если все это не откроется! – заметил я.

– Если все откроется, – возразил Зант, – я, с помощью Неба, пошлю Черного Майкла в преисподнюю, прежде чем отправлюсь туда сам. Садитесь сюда!

Я повиновался.

Он выбежал из комнаты, крича:

– Иозеф, Иозеф!

Через три минуты он вернулся вместе с Иозефом. Последний нес миску с горячей водой, мыло и бритву. Он задрожал, когда Зант объяснил ему, в чем дело, и приказал ему побрить меня.

Внезапно Фриц снова вскочил на ноги:

– А почетный караул? Они узнают! Они узнают!

– Глупости! Мы не станем ждать караула. Мы поедем в Гофбау и возьмем там поезд. Когда они явятся, птичка будет далеко!

– Но король?

– Король будет в винном погребе. Я его сейчас туда снесу!

– А если его там найдут?

– Не найдут. Каким образом найти? Иозеф им отведет глаза.

– Но…

Зант топнул ногой.

– Мы заняты не забавой! – заревел он. – Господи! Точно я не сознаю опасность? Если его и найдут, он не будет в худшем положении, чем если сегодня его не коронуют в Стрельзау!

Говоря это, он широко раскрыл дверь, нагнулся, выказывая силу, которой я не подозревал в нем, и поднял короля на руки. Пока он проделывал это, старуха, мать Иоганна-ключника, показалась на пороге. С минуту она постояла, потом, повернувшись на каблуках, без всякого удивления, побежала по коридору.

– Неужели она все слышала? – вскричал Фриц.

– Я заткну ей рот! – сказал Зант мрачно и унес короля на своих руках.

Что касается меня, я сел в кресло и сидел в нем, ошеломленный, в то время, как Иозеф стриг и брил меня; мои усы и борода вскоре исчезли, и мое лицо стало таким же безволосым, как лицо короля. Когда же Фриц увидал меня таким, он глубоко вздохнул и воскликнул:

– Клянусь Юпитером, нам все удастся!

Было уже шесть часов, и нам нельзя было терять времени. Зант поспешно повел меня в комнату короля; я оделся в мундир гвардейского полковника, находя время, пока натягивал сапоги короля, спросил у Занта, что он сделал со старухой.

– Она клялась, что ничего не слыхала, – сказал он. – Но чтобы быть в этом уверенным, я связал ей ноги и запер ее в погребе с углем, рядом с погребом, где находится король. Позже Иозеф присмотрит за ними обоими.

Тут я расхохотался; даже старый Зант мрачно улыбнулся.

– Мне кажется, – сказал он, – что когда Иозеф объявит им, что король уже уехал, они поймут, что мы почуяли ловушку. Можно поклясться, что Черный Майкл не ожидает его сегодня в Стрельзау!

Я надел шлем короля. Старик Зант подал мне саблю короля и осматривал меня долго и внимательно.

– Слава Богу, что он раньше сбрил бороду! – воскликнул он.

– А почему сбрил он ее? – спросил я.

– Потому что принцесса Флавия сказала, что она царапает ее щеку, когда ему приходит в голову мысль награждать ее братским поцелуем. Пойдем, нам пора ехать!

– Все ли здесь безопасно?

– Ничто нигде не безопасно, – сказал Зант; – но мы ничего поделать не можем!

Фриц присоединился к нам в мундире капитана того полка, к которому принадлежало и мое одеяние. В четыре минуты Зант облачился в свой мундир. Иозеф доложил, что лошади поданы. Мы вскочили на них и двинулись быстрой рысью. Представление началось. Каков будет конец?

Утренний воздух освежил мою голову, и я мог понять все то, что Зант говорил мне. Фриц едва говорил, ехал, как человек во сне, но Зант, не упоминая даже о короле, начал сразу объяснять мне самым подробным образом историю моей прошлой жизни, моей семьи, объяснять мои вкусы, стремления и слабости; говорил о друзьях, товарищах и слугах. Он сообщил об этикете при Руританском Дворе, обещая постоянно находиться у меня под рукой, чтобы указывать мне на тех, которых я должен знать и подсказывать мне, с какой степенью благосклонности я должен встречать их.

– Между прочим, – сказал он, – вы католик, надеюсь?

– Нет! – отвечал я.

– Господи, он еретик! – простонал Зант и немедленно начал краткое преподавание обычаев и обрядов римского вероисповедания.

– К счастью, – сказал он, – от вас не будут ждать больших познаний, потому что король известен своим равнодушием и нерадением к этим вопросам. Но вы должны быть, как можно любезнее с кардиналом. Мы надеемся перетянуть его на нашу сторону, потому что у него с Михаилом давнишняя ссора из-за первенствующего места.

Мы приближались к станции. Фриц настолько отрезвел, что мог объяснить пораженному начальнику станции, что король изменил свой план. Поезд задымил. Мы вошли в вагон первого класса, и Зант, откинувшись на подушки, продолжал свой урок. Я посмотрел на часы – на королевских часах было ровно восемь часов.