Царственная блудница - [3]

И Шетарди немедленно кинулся строчить донесение кардиналу Флёри, своему непосредственному руководителю, сообщая ему эту скандальную весть. «Но одними деньгами дело не сделается, – торопливо писал он, доказывая, сколь искушен в делах организации комплотов вообще, а российских – в частности, – нужны преданные Елисавет люди. Нужна поддержка народа! А русские преданы императору – любому, старику или младенцу! – только потому, что он рожден на троне. Они это называют pomazannik boggij», – щегольнул Шетарди национальным русским выражением. Однако Флёри не оценил его лингвистических способностей, попросту сказать – не обратил на них никакого внимания. Да и способность давать политические оценки не была должным образом оценена. Шетарди получил из Франции категоричное письмо: «Надо думать, что, пока император жив, не может быть и речи о претензиях Елизаветы на российский престол. Поэтому всякие рассуждения об этом в настоящее время излишни».

Прочитав письмо де Флёри, Шетарди щелкнул каблуками и стал держаться с Елисавет не в пример прохладней, даром что она обхаживала его как могла.

Правда, делала она это не как претендентка на престол в отношении возможного и очень сильного союзника, а скорей как женщина – мужчину, который ей по нраву. Но Шетарди чистоплотно уклонялся от обхаживаний всякого рода.

А между тем Нолькен, который обладал весьма прохладным мужским, но весьма жарким политическим темпераментом, не унимался. Он склонился потратить сто тысяч талеров именно на Елисавет – ведь ее поддерживали гвардейцы. В отличие от Шетарди, Нолькен понимал, что это очень мощная движущая сила российских дворцовых переворотов.

– Именно гвардейцы некогда помогли Меншикову отстоять интересы Екатерины I и охладить противников ее воцарения, – рассуждал сам с собой швед. – Гвардейцы помогли Анне Леопольдовне спровадить с престола регента – Бирона. Почему бы им не встать теперь на сторону Елизаветы, которая только и делает, что пропадает в казармах: ест и пьет с гвардейцами, крестит их детей и выбирает из числа гвардии себе любовников?..

И вот Нолькен явился к Елисавет.

– Ваше высочество, – сказал он, отвесив почтительный поклон, что очень насторожило Елисавет, с которой все посланники раскланивались весьма небрежно: лишь бы в царевнино щедрое декольте заглянуть, а какая при таком раскладе может быть почтительность?! Да ровно никакой. – Ваше высочество, конечно, шведам не за что благодарить вашего отца, однако это был великий человек, и мне больно видеть, как дочь его прозябает в безвестности. Вы должны знать, что я поддерживаю ваши притязания на престол.

– Притязания? – непомерно удивилась Елисавет. – Но у меня нет никаких притязаний!

В самом деле – о престоле она почти и не мечтала. Лишь бы ее не трогали, не мешали жить так, как ей хочется, – на большее она и не думала притязать!

– Это очень печально, ваше высочество, – сурово проговорил Нолькен. – Очень печально! У дочери вашего отца непременно должны быть притязания, потому что именно вы – законная наследница престола. Вы должны взойти на него любым путем, и если надо – с помощью комплота.

– Комплота? – растерянно повторила Елисавет.

– Ну да! – нетерпеливо воскликнул Нолькен. – Я хочу сказать, заговора!

Елизавета ошеломленно уставилась на Нолькена. Она не могла поверить своему счастью. Ей чудилась в этом предложении милость небес!

Однако очень вскоре Елисавет пришлось спуститься с этих самых небес на землю. Нолькен обнажил, так сказать, свое естество: в смысле, показал восхищенной царевне... истинную причину заговора.

– Разумеется, – проговорил швед, прохладно улыбаясь, – вам придется нелегко. Сопротивление правительницы и ее армии неизбежно. Поэтому, как только начнется переворот, Швеция введет в Россию свои войска для поддержки вашего высочества.

Елисавет растерянно хлопнула глазами и хотела сказать, что, может, она и силами гвардейцев обойдется, однако Нолькен продолжил:

– Взамен Швеция хотела бы получить – после вашего воцарения, разумеется! – все те земли, которые были завоеваны вашим отцом в ходе Северной войны: Лифляндию, Эстляндию, Ижорские земли, часть Карелии и Моонзундские острова.

Елисавет даже руками всплеснула. Ее восхищение рыцарственностью шведов резко пошло на убыль. Ничего себе рыцарственность! Да ведь это сущая обираловка! Всего-навсего переиначить итоги Северной войны! Победы Петра Великого в этой войне превращали Россию в великую державу Европы, а после так называемой помощи шведов страна лишалась всего завоеванного! Да, Елисавет должна была дорого заплатить за свое воцарение.

Дорого? Не то слово! Цена показалась ей вовсе непомерна...

– Да ведь и ставка велика. Ваш престол. Ваша власть. Ваша жизнь, в конце концов! – убеждал Лесток, которому Елисавет не замедлила рассказать о требованиях Нолькена. Шведу же был дан обтекаемый ответ: «Мне надо подумать». Подумать и в самом деле было о чем. – Что вас смущает, я не пойму?! Вы и так получите под свою руку огромную, чрезмерно огромнейшую страну! Дай бог бы с ней управиться без всяких северных земель.

– Но ведь это завоевания моего отца, – изумленно взглянула на Лестока Елисавет. – Сколько крови за них пролито! Отец – идол души моей, я не могу предать его. А ты меня к этому толкаешь. Между тем кому, как не ему, обязан ты своим возвышением?