Царское золото - [3]

Не дремали и союзники — представители французской армии, в чье подчинение по решению Антанты перешел чехословацкий иностранный легион.

«В Симбирске мы встретили капитана Борда — офицера французской армии, который только что прибыл из Казани, куда он был послан генералом Лаверном, французским военным атташе в России, — писал Лебедев. — Он осведомил нас о приближении союзников к Вологде (9-тысячного отряда англо-американских войск. — В.К.) и о необходимости возможно быстрее захватить Казань с целью соединиться с союзными силами по пути на Вятку. Он сообщил нам, что союзные войска направляются из Вологды в Вятку. Я отправил его на аэроплане в Самару к главнокомандующему (славянскими легионерами. — В.К.) генералу Чечеку, который после беседы с капитаном Бордом дал разрешение на захват Казани…»

Несмотря на колебания руководства КОМУЧа, его отряды не могли не атаковать хранилище золотого запаса. Во время наступления войск «народной армии» большевики успели вывезти в Казань из Самары и Симбирска все ценности и наличные деньги. Без овладения финансовыми ресурсами КОМУЧ далее не мог управлять людьми.

«Положение Самары в финансовом отношении к моменту занятия Казани было крайне критическое, ибо в Банке должны были совершенно прекратиться всякие операции за полным отсутствием каких бы то ни было денежных знаков, о чем можно судить по…письму Управляющего Самарской К-ры (конторы. — В.К.) Банка», — констатировала в сентябре коллегия финансовых ревизоров, проверявших состояние разграбленного Казанского отделения Народного банка. Это подтверждает и эсер Лебедев:

«Казань нами было решено взять еще и по следующим мотивам: в Казани находилось все золото Российского государства… Там же находилось колоссальное количество всякого интендантского и артиллерийского снаряжения и вооружения… В Казани было очень много офицеров, среди которых значительное число организовывалось для выступления против большевиков и которых большевики начали уже беспощадно расстреливать».

Командовать частями «народной армии» было поручено капитану А.И. (имя-отчество не установлены. — В.К.) Степанову, чехами и словаками — поручику Йозефу Йиржи Швецу, офицерскими отрядами — Каппелю. В Казани отстаивать тонны золота и русскую революцию готовились латышский полк Иоакима Вацетиса, мусульманские части татар и местное рабочее ополчение.

Большевики опоздали с началом вывоза ценностей

Угрозу захвата Казани хорошо чувствовал 49-летний управляющий Казанским отделением Народного банка Петр Марьин, отвечавший единственной своей ногой, да и самой головой за сохранность царского золотого запаса:

«В своей очередной телеграмме Попову (главному комиссару Народного банка Тихону Попову. — В.К.) я высказал свои опасения по вопросу устойчивости Казани и мнение о том, что было бы своевременным приступить к эвакуации ценностей в более безопасное место», — показывал в 1929 году Марьин.

23 июля управляющий прихромал к новому командующему Восточным фронтом 45-летнему полковнику Иоакиму Вацетису. Командующий замял тот же кабинет и в тех же стенах гостиницы «Казанское подворье», где ранее командовал убитый мятежник толковник Михаил Муравьев, сам вознамерившийся распорядиться золотым достоянием России. Марьин настоятельно попросил нового военачальника дать гарантии безоптасности золотому запасу, как месяц назад просил об этом Муравьева.

«Вацетис меня уверил, что Казани опасность не угрожает, так как имеется достаточно сильный гарнизон — 12 тысяч человек. В случае же наступления на железнодорожной станции всегда наготове состав для вывоза имеющихся в банке ценностей, так как, по его мнению, опасность могла угрожать со стороны Волги, — вспоминал позже Марьин. — Во время одного из моих посещений Вацетисая видел в ставке одного из его помощников, к которому я обращался по вопросу охраны банка. Впоследствии уже при белых я был удивлен, увидев его у себя в кабинете явившимся за получением денег в качестве начальника партизанского отряда белых. Фамилия, насколько мне помнится, была Лихачёв».

Марьин передал Вацетису поручение председателя Совнаркома (СНК) Владимира Ленина и главкомиссара Народного банка Тихона Попова о необходимости ежедневно докладывать в Москву сведения о продвижении фронта. Вацетис приказал сотрудникам штаба предоставлять банковскому служащему всю необходимую информацию.

Не удовлетворившись успокаивающими устными заверениями, комиссар финансов Казанской губернии В. Скачков 23 июля отправил в Реввоенсовет (РВС) фронта нервное письмо:

«Ввиду угрожающего для Казани военного положения со стороны Симбирска, мною были приняты меры по эвакуации ценностей Государственного Банка. Для выяснения вопроса о порядке эвакуации был делегирован к тов. Милху и Мехоно- шину заместитель Председателя Финансового Совета тов. Лаздын. Военный Комиссар Мехоношин в присутствии товар. Баландина, Милха и Кобозева дал категоричный ответ, что в эвакуации ценностей Казанского Отделения Государственного Банка надобностей нет, так как со стороны военных властей приняты самые энергичные и необходимые меры для отражения неприятеля и защиты г. Казани. Прошу Революционный Совет не отказать в срочном порядке официально подтвердить вышеизложенное заявление тов. Мехоношина.