Царское дело - [4]

Мишка взваливает на плечи свой коричневый портфель и Таин красный, с лимоном на кармашке.

– В мороженке через дорогу сегодня пломбир в вафельных стаканчиках, – говорит Мишка, ни к кому, в общем-то, не обращаясь и глядя на свой мешок со сменкой.

Тая поворачивается к нему. Лицо уже обдул ветер, и оно не выглядит заплаканным. Только серые разводы от пыли дают знать: что-то было. Тая ловит Мишкин взгляд, молча поднимает брови, и…

Они оба срываются с места и что есть сил бегут к перекрёстку.

– Э-ге-гей! – Тая стучит каблучками по асфальту, а за ней в стоптанных ботинках еле поспевает Мишка. – Э-ге-ге-ге-ге-е-ей!

– Вот чумовые! – сердится старушка с хозяйственной сумкой, когда они, хохоча, обгоняют её на узкой дорожке.

– Первая! – кричит Тая, добежав до светофора и хлопнув по нему рукой.

– Просто у меня шнурок развязался, – говорит подоспевший Мишка и улыбается, глядя в Таино счастливое лицо. Он готов бежать ещё хоть двадцать раз и тащить на себе портфели сколько потребуется.

С мороженым они пристраиваются на скамейке под каштаном. Каждый лист у него – как маленький шатёр. Разговаривать не хочется: мороженое быстро тает, и нельзя терять время. Они смотрят друг на друга и улыбаются:

– У тебя нос измазался.

– А ты волосы в мороженое обмакнула.

С мороженым покончено, Мишка степенно вытирает губы отглаженным платком и указывает Тае на жёлтую пятиэтажку, которая едва виднеется за деревьями:

– Я вон там живу.

– Да я знаю! – Тая смеётся. – Ты забыл, как мы с мамой тебя домой отводили?

И правда, Мишка забыл: они с Таей весь год ходили в одну группу заниматься танцами. Иногда бабушка просила Таину маму завести Мишку домой. Он не очень обращал на это внимание: подумаешь, девчонка из класса со своей мамой помогают бабушке, которой тяжело ходить. Ничего особенного. С Таей они в те вечера не разговаривали: она молчала, а Мишка беседовал с мамой, и та удивлялась, какой он разумный. Да, весь год Тая была для Мишки всего лишь девочка из класса. Ну, и ещё с занятий танцами. Но сегодня почему-то всё по-другому. Он вспоминает, как Тая плакала у бетонной плиты, и понимает, что надо сделать для неё что-то хорошее, необычное.

– Хочешь, я покажу тебе гордость коллекции?

– Что-о? – Тая забывает о скомканном платке, которым оттирает засохшую капельку мороженого, и приставляет руку козырьком ко лбу, чтобы солнце не мешало смотреть. Такое сообщение требует внимания. – Какой коллекции?

Мишка не торопится с ответом. Он не спеша расстёгивает портфель, вынимает маленькую зелёную книжку, выдерживает паузу и только тогда говорит:

– Вот. Альбом для марок, называется кляссер. Подарил двоюродный дядя Вова. Храню тут свою коллекцию.

И Мишка открывает зелёную створку альбома. Плотные картонные страницы прикрыты калькой, чтобы резные края марок не цеплялись друг за друга. Мишка переворачивает кальку, и Тая видит первую страницу. Но никаких марок там нет! В прозрачное отделение вложен большой глянцевый вкладыш. Он отливает розовым и сиреневым, блестит так, словно весь из фольги. На вкладыше мускулистый мужчина выдувает огромный розовый пузырь из жвачки, и пузырь этот закрывает крошечное солнце в небе. «Obscuring the Sun» – видит Тая надпись золотыми буквами. Первое слово совершенно непонятно, но последнее… Не зря она отсидела трудные уроки английского. Но и без них слово «Sun» знакомо всем, кто играет в фантики.

– Откуда у тебя «солнце», Мишка? – выдыхает она. – Его нет ни у кого во всех первых классах!

Мишка краснеет от удовольствия и поправляет вкладыш.

– Дядя Вова привёз. Он коллекционирует марки, называется – филателист. Говорит, твоего пристрастия не понимаю, но любое увлечение надо уважать. По моей просьбе привёз, нарочно искал везде. А я не дарю и не меняю: подарок. Гордость коллекции. Альбом тоже от него… Ну да я говорил уже…

Мишка смутился и посмотрел на Таю. То, что он сберёг дядин подарок, ужасно её рассердило. Она вдруг поняла, что просто видеть не может этого Мишку! Вот он сидит рядом, болтает о своей коллекции и гордится «солнцем». А она проиграла единственный фантик, доставшийся так дорого: в обмен на подарок дедушки Мити. Разве это справедливо? Да как смеет Мишка хвастаться перед ней?

Она сердито встряхивает кудряшками и, помогая себе руками, выбирается из глубины скамейки, встаёт. Прямо над её головой на ветке каштана – распустившаяся «свечка», розово-белый цветок, похожий на крохотную ёлку, у которой на ветках вместо игл – миниатюрные цветочки. Тая берётся за ручку портфеля, словно через силу кивает в Мишкину сторону и говорит, глядя в землю:

– Ладно, мне пора. Пока, – и идёт к перекрёстку.

Опешив, Мишка несколько секунд смотрит на удаляющийся красный портфель с лимоном на кармашке. Потом вскакивает и кричит, протягивая вслед Тае руку с зелёным кляссером:

– Тая, ты куда? Погоди!

Но она идёт не оборачиваясь, и песок на дорожке скрипит под подошвами её вишнёвых туфелек.

3. Переведены во второй класс

Когда праздник, мама всегда надевает голубое платье с носатой фасолью. Вообще-то узор называется «турецкие огурцы», но загнутые кружавчатые овалы на огурцы не похожи, и Тая зовёт их «фасольки». Сегодня утром мама входит в Таину комнату, уже одетая в нарядное платье. Прохладный голубой шёлк окутывает её высокую фигуру, и кажется, что вокруг мамы колышутся волны. И волосы у неё спускаются на плечи волнами, и духи лёгкие, нежные, как вода.