«Царское дело» Н.А. Соколова и «Le prince de l'ombre». Книга 1 - [33]
Контакты эти не подлежат сомнению. Весь вопрос в том – для чего это он делал? Не для того ли, чтобы просто быть в курсе происходившего вокруг Царской Семьи?
В альтруизм и благородство Престона как-то мало верится. Судя по всему, человеком он был весьма прагматичным. Да ведь и должность к тому обязывала.
Уже знакомый нам В.П. Аничков, поминал в своих мемуарах о «хорошо мне знакомом и бывавшем у меня английском консуле Томасе Гиндебрандовиче Престоне».
Владимiр Петрович, напомним, был до революции директором Екатеринбургского отделения Волжско-Камского банка, а при белых входил в состав Министерства финансов Омского правительства. Но не этим он был интересен дипломату, а тем, что в его екатеринбургском доме останавливался на пути в Алапаевск Великий Князь Сергей Михайлович, жил личный камердинер Императора Николая II Терентий Иванович Чемодуров, важный свидетель по Царскому делу, да и, как мы уже писали, ведший его само следователь Н.А. Соколов.
Велико же было разочарование В.П. Аничкова, когда позднее (видимо, по миновании надобности в нем) ему был оказан «сухой прием» тем самым английским консулом, когда-то в Екатеринбурге «охотно посещавшим наш дом, а здесь даже не ответившим на визит».
Авторы «Досье» Саммерс и Мангольд пытаются подойти к этому бездействию Престона с другой стороны. Он-де просто «не имел никаких определённых оснований для того, чтобы расследовать судьбу Романовых, и не проявлял к этому никакого интереса».
Дело, однако, обстояло совершенно противоположным образом.
«Расстрельные деньги». Областной кредитный 5-рублевый билет Урала чрезвычайного выпуска 1918 г., имевший хождение на территории Пермской, Вятской, Оренбургской и Уфимской губерний. На лицевой стороне подписи председателя Областного Комитета Советов Урала А. Белобородова и комиссара финансов Урала Ф. Сыромолотова.
После получения известий о революции в Германии на части пятирублевок была сделана надпечатка на немецком языке: «В память первого года гражданской борьбы Российской Социалистической Федеративной Советской Республики – немецкому пролетариату и его вождю Карлу Либкнехту от пламенно-боевого пролетариата Урала. Да здравствует ясный ум, горячее сердце и мозолистая рука пролетариата всего мiра! Да здравствует коммунизм! Исполнительный комитет Областного Совета Рабочих, Крестьянских, Казачьих и Красноармейских Депутатов Урала»
В интервью 1972 г. в журнале «The Spectator», вспоминая о своей службе в Екатеринбурге, он рассказывал: «Из окна моего консульства я видел, как Царя привезли на машине от станции к дому Ипатьева. Это было гордостью Уральского Совета, что они уничтожат всю семью Романовых».
Странен сам по себе этот выбор тюремщиками места для заключения Царской Семьи: в пределах видимости английского дипломата. Чтобы мог контролировать и докладывать?
«Майор Сергей Смирнов, офицер, находившийся в Екатеринбурге в июле 1918 года, – читаем в книге Саммерса и Мангольда, – написал почти идентичный (американскому журналисту Аккерману. – С.Ф.) рассказ об иностранцах, наблюдавших за Домом Ипатьева. Его источником был не названный американец, которого он встретил в то время, и майор узнал от него, что наблюдателем на чердаке в доме напротив был британский консул. Сэр Томас Престон никогда не подтверждал эту историю».
Авторы «Досье», с присущим им дилетантизмом, объединяют в «майоре Сергее Смирнове» двух людей: отправившихся за Княгиней Еленой Петровной (супругой Князя Иоанна Константиновича) помощника военного атташе Сербской миссии в России Жарко Константиновича Мичича (1873-?) и Сергея Николаевича Смирнова (1877–1958), управляющего Павловским дворцом и делами Князя Иоанна Константиновича.
Ипатьевский дохм (слева) и Харитоновская усадьба (справа) на Вознесенской площади, переименованной большевиками в Площадь Народной Мести. Вот только хорошо бы уяснить какого народа. – Неужто «малого»?
Сведения эти содержатся в довольно редкой книге С.Н. Смирнова «Вокруг убийства Великих Князей: Екатеринбург – Алапаевск – Пермь – Петроград», вышедшей на французском языке в парижском издательстве Payot в 1928 году>12.
Опираясь на эту книгу, известный зарубежный русский историк С.П. Мельгунов писал в своем исследовании «Судьба Императора Николая II после отречения» (1951): «Смирнов с Мичичем, прибывшие в Екатеринбург 4 июля, на другой день, т. е. по старому стилю 22 июня (это был момент, когда в “доме особого назначения” происходила “крутая перемена”), посетили одного американца, который передал им, что чехи находятся уже в 80 кил. от Екатеринбурга и что глава “белой гвардии” готов действовать. Американец рассказал им, что из окна мансарды английского консула виден сад дома Ипатьева. Каждое утро консул, наблюдая прогулку Николая II, телефонировал другим консулам, что “товар ещё на станции”».
«Т. е. задачей Престона, – пишет исследователь Станислав Зверев, – было следить за тем, дабы “товар” оставался за решёткой. И с приближением белогвардейских войск к Екатеринбургу, появилась угроза потери “товара”. Когда Государь мог попасть в руки русской контрреволюции с потенциальной угрозой восстановления Самодержавного строя».
