Царское дело - [61]
— Да, — помолчав, отозвался Никифор. — Непростые времена сейчас… Это чтобы я бутылки нашивал! И чтобы посол их ждал!
— А раньше было посытней? — спросил Маркел.
— Было по-всякому, — уклончиво ответил Никифор, помолчал, а после не выдержал и начал говорить: — Сперва у них было всего навалом. Это когда только приехали. Но после сходили они к государю, государь их принял, они ему не показались, и он говорит: «Андрюшка, режь им рацион!» И Андрюшка, а это наш старший, наш думный дьяк Андрей Щелкалов, подрезал. Эти стали голодать. Неделю голодали, две… Государь их опять призывает — и их просто не узнать: на все согласные! Подписали все, что было надо. И государь обратно говорит: «Андрюшка, чтобы они теперь от пуза у меня, ты понял!» И наш главный им вначале все вернул, а после еще и удвоил. Ну, тут они опять стонать: «Смилуйся, великий государь, нам столько не съесть!» А он: «Нет, съедите!» И запретил урезать рацион и также недоедать. Так они и обжирались по тот самый день, когда государь преставился. И тут нам Щелкалов сразу говорит: «Урезать и не выдавать! Совсем!» А тут еще и Бельский: «И в цепи их всех!» А Годунов: «И в казематы!» Так и сделали: отобрали у них все и посадили их в их же подвал, где у них раньше были да и сейчас есть склады. Но мы же христиане! И того-сего им подаем час от часу. Вот мне велели отнести мальвазии. А там, глядишь, кого-нибудь еще пошлют. Да ему много не надо, этому послу, он же вот таковского росточка, худющий, одни усы да уши. А сколько в нем гонору! Ходит важно, как журавль. Его Журавлем и зовут. А тебе там кто нужен?
— Жонкин его прозвание, — сказал Маркел.
— Жонкин? — удивился Никифор. — Нет там никакого Жонкина. — Подумал и спросил: — А может, Жонкинсон?
— Может, и Жонкинсон, — сказал Маркел. — Это же не мой должник, а дядин. Дядя велел сыскать и говорил, что Жонкин.
— Да! — только и сказал Никифор, недоверчиво поглядывая на Маркела. После прибавил: — Ладно, только ради Федора. — Потом, еще немного помолчав, сказал: — Так там не один Жонкинсон, а их целых три. Тебе который нужен?
— Жонкинсон-точильщик.
— А, точильщик! Есть такой, — сказал Никифор. — Этот да, этот может. Возьмет и не отдаст. Пьянчуга! Да они там все такие. Вот сколько ты несешь? А это им на один раз. Даже не им, а одному ему. Гентельману сэру Ереми Баусу, как он себя называет. А люди кличут Журавлем. Но какой ловкий чертяка! Царь же сперва хотел его казнить, а он вывернулся, заболтал, и государь его помиловал.
— А за что казнить? — спросил Маркел.
Никифор остановился, внимательно посмотрел на Маркела и сказал:
— Ты откуда к нам свалился? Ты вообще кто такой?!
— Я рославльский, — ответил Маркел. — К дяде приехал, на побывку. А дядя возьми да и помер. А от него остались должники, и один из них — вот этот Жонкин, или Жонкинсон. Он должен дяде два рубля и пять алтын.
— Два рубля! — сердито повторил Никифор. — Только людям головы дурить! Рославльский!
Они пошли дальше. Шли, как отметил Маркел, к Фроловским воротам.
— Жениться царь хотел, вот что! — вдруг начал говорить Никифор, глядя перед собой, на дорогу. — В прошлом году решил. Так и сказал: надоели вы мне все, вот здесь, поперек горла сидите, и ты, Марья, тоже надоела, хоть и молодая ты, а тьфу! Вот, говорил царь, возьму себе жену за морем, в английской земле, тамошнюю королевну, она родит мне королевича, и я посажу его после себя на царство, а Федьку с Митькой долой, оборванцев. И послал сватов. И мы поехали.
— Как это — мы? — переспросил Маркел.
— А так, — ответил Никифор. — Я тоже поехал. Не старшим сватом, конечно, а толмачом. Сватом был Федор Андреевич Писемский, ближний думный государев дворянин, если слыхал про такого. Да что ты слыхал? И что видел? Ты не только за морем, а ты хоть просто море видел? А я в нем чуть не утонул!
Маркел помолчал, потом спросил:
— И вы так вот плыли, плыли и прямо в английскую землю приплыли?
Никифор утвердительно кивнул.
— И как там?
Никифор помолчал, после сказал:
— Нам велено молчать про это. К кресту подводили. Басурмане там живут, вот и не велено смущать народ.
— А! — только и сказал Маркел и усмехнулся.
— Не веришь, что ли? — обиделся Никифор. — Так у своего Федора спроси, и он скажет: Никифор там был! И побожится, если надо.
— И долго ты там был? — спросил Маркел.
— Немало! — сердито ответил Никифор. Но почти сразу усмехнулся и проложил: — Был! Мед, пиво пил. Мед мы с собой привезли, а пиво там свое. Эль называется. Крепкое пиво! А поселили нас в отдельных палатах прямо напротив королевского дворца.
— И ты королеву видел?
— А как же. Наши как только с ней сойдутся, так сразу меня зовут. Они бают, я толкую. Сперва от наших на ихнюю сторону, а после с ихней на нашу.
— И как их королева? Видная? На кого похожа?
— Про это тоже велено молчать, — строго сказал Никифор.
— Ну, а королевна тогда как? — спросил Маркел. — Невеста царская.
Никифор помолчал, после ответил:
— Рыжая она. Щербатая. Но в теле. Только не это главное. А то, что королева говорила, будто эта рыжая — ее родня ближайшая, а когда мы пошли доискивать в других местах, то совсем другое оказалось! Тогда мы возвращаемся сюда и говорим: так, мол, и так, великий государь, эта их Марья Хастикс — никакая не королевнина племянница, а неизвестного родства, может, вообще кабатчица какая. Ох, тут государь страшно разгневался и говорит: «Андрюшка, режь им рацион!» А мог и их самих порезать, между прочим.
1737 год, времена правления грозной императрицы Анны Иоанновны. Далеко в Сибири, в Нижнеколымской крепости тамошний комендант капитан Макаров готовится к походу на поиски так называемой Серебряной Горы. То, что произошло в дальнейшем, считается одним из самых загадочных эпизодов многочисленных русско-чукотских войн. Новый роман известного мастера приключенческого жанра.
Поздней осенью 1595 года дошли до Москвы слухи, что в далёкой Сибири, в Югорской земле, объявилась некая зловредная ведьма по прозванию Золотая Баба, которая подбила тамошних князьков на бунт. Выяснить, что там творится, отправляется знаменитый сыщик Маркел Косой, хорошо известный читателям по романам «Углицкое дело», «Царское дело» и «Сибирское дело».
В ночь на 6 августа 1585 года на реке Вагай попал в засаду и погиб покоритель Сибири Ермак Тимофеевич. Кто и при каких обстоятельствах предал легендарного атамана? Куда подевались вручённые ему царские подарки – шуба, панцирь и сабля? На эти и ещё многие другие вопросы должен ответить знаменитый сыщик Маркел Косой, отправленный в далёкую и тогда почти совсем неизвестную землю – Сибирь…
1593 год, весна. Персидский шах Аббас Великий в знак крепкой дружбы подарил российскому царю Феодору Иоанновичу слона. Теперь «дело за малым» – нужно доставить слона из персидской столицы в Москву. А это неблизкий и весьма опасный путь вначале через бурное море Хвалынское, а после – по Волге, которая в те далёкие времена была ещё очень неспокойной, разбойничьей рекой. Берётся за это дело знаменитый сыщик Разбойного приказа Маркел Косой, хорошо известный читателям по романам «Углицкое дело», «Царское дело», «Сибирское дело» и «Золотое дело».
14 ноября 1581 года в Александровой Слободе при невыясненных обстоятельствах смертельно ранен наследник престола, старший сын царя Ивана Грозного, царевич Иван Иванович. Немногочисленные свидетели наотрез отказываются давать какие-либо показания. Тогда расследовать преступление назначается лучший сыщик Разбойного приказа Трофим Пыжов, хорошо знакомый читателям по романам «Царское дело» и «Углицкое дело». Но тогда было значительно проще, а теперь Трофим едет в Слободу как на казнь. И тем не менее…
Ранним утром 26 мая 1591 года в Москву из Углича прискакал взмыленный губной дьяк Влас Фатеев и заявил стрельцам у Никольских ворот Кремля, что накануне в Угличе убили царева брата Димитрия. Гонца сразу отправили к Борису Годунову, и вскоре в Углич по личному распоряжению царя Федора Ивановича была направлена «следственная комиссия» во главе с боярином Василием Шуйским и думным дьяком Елизарием Вылузгиным…Известный писатель Сергей Булыга в своем новом романе предлагает интересную версию давних событий, превращая сухой текст исторических хроник в захватывающий политический триллер!
Новый роман Юлиана Семенова «Горение» посвящен началу революционной деятельности Феликса Эдмундовича Дзержинского. Время действия книги — 1900–1905 годы. Автор взял довольно сложный отрезок истории Российской империи и попытался показать его как бы изнутри и в то же время с позиций сегодняшнего дня. Такой объемный взгляд на события давно минувших лет позволил писателю обнажить механизм социального движения того времени, показать духовную сущность борющихся сторон. Большое место в книге отведено документам, которые характеризуют ход революционных событий в России, освещают место в этой борьбе выдающегося революционера Феликса Дзержинского.Вторая книга романа Юлиана Семенова «Горение» является продолжением хроники жизни выдающегося революционера-интернационалиста Ф.
Начало 18 века, царствование Анны Стюарт. В доме Джеймса Брэдфорда, губернатора острова Нью-Провиденс, полным ходом идёт подготовка к торжеству. На шестнадцатилетие мисс Брэдфорд (в действительности – внебрачной дочери Питера Блада) прибыли даже столичные гости. Вот только юная Арабелла куда более похожа на сорванца, чем на отпрыска родной сестры герцога Мальборо. Чтобы устроить её судьбу, губернатор решает отправиться в Лондон. Все планы нарушает внезапная атака испанской флотилии. Остров разорён, сам полковник погиб, а Арабелла попадает в руки капитана одного из кораблей.
Путешествие графов дю Нор (Северных) в Венецию в 1782 году и празднования, устроенные в их честь – исторический факт. Этот эпизод встречается во всех книгах по венецианской истории.Джакомо Казанова жил в то время в Венеции. Доносы, адресованные им инквизиторам, сегодня хранятся в венецианском государственном архиве. Его быт и состояние того периода представлены в письмах, написанных ему его последней венецианской спутницей Франческой Бускини после его второго изгнания (письма опубликованы).Известно также, что Казанова побывал в России в 1765 году и познакомился с юным цесаревичем в Санкт-Петербурге (этот эпизод описан в его мемуарах «История моей жизни»)
Испания. 16 век. Придворный поэт пользуется благосклонностью короля Испании. Он счастлив и собирается жениться. Но наступает чёрный день, который переворачивает всю его жизнь. Король умирает в результате заговора. Невесту поэта убивают. А самого придворного поэта бросают в тюрьму инквизиции. Но перед арестом ему удаётся спасти беременную королеву от расправы.
В основу пересказа Валерия Воскобойникова легла знаменитая «Песнь о нибелунгах». Герой древнегерманских сказаний Зигфрид, омывшись кровью дракона, отправляется на подвиги: отвоевывает клад нибелунгов, побеждает деву-воительницу Брюнхильду и женится на красавице Кримхильде. Но заколдованный клад приносит гибель великому герою…
Когда еще была идея об экранизации, умные люди сказали, что «Плохую войну» за копейку не снять. Тогда я решил написать сценарий, который можно снять за копейку.«Крепкий орешек» в 1490 году. Декорации — один замок, до 50 человек вместе с эпизодами и массовкой, действие в течение суток и никаких дурацких спецэффектов за большие деньги.22.02.2011. Готово!