Царский изгнанник (Князья Голицыны) - [112]
Серафима Ивановна мигнула Гутманну, чтоб показать, что она поняла его хитрость и благодарит его за осторожность. Сделав ему менуэтный реверанс, она вышла из конторы, села в первый попавшийся ей фиакр и, не вытерпев до приезда домой, открыла футляр...
Вместо ожерелья она увидала перстень, старый знакомый перстень, когда-то купленный ею у Гаспара и подаренный Даниелю на именины.
Тот самый перстень, который перед своим отъездом в Марсель Даниель передал Гаспару и который, даже по оценке обоих авантюристов, стоил шесть луидоров!
Серафима Ивановна буквально остолбенела от изумления и пробыла в этом состоянии минут пять. Опомнившись, она велела кучеру ехать скорее назад, в контору Исаака.
«Какая страшная ошибка! — думала она, подъезжая к конторе. — Как же Гутманн сейчас предлагал мне за этот футляр восемьсот луидоров... Это невозможно! Очевидно, это ошибка, непростительная ошибка. У них просто вышла путаница в номерах... Но отчего красный, непременно красный футляр и отчего именно этот перстень попал в него вместо ожерелья! Отчего именно этот перстень, а не другая какая-нибудь вещица?!»
Вылезая из фиакра, она увидела, что контора уже заперта. Оставалось приложить последнюю наружную доску к одному из окон. Серафима Ивановна подбежала к работнику, загораживающему это окно, и попросила его отпереть дверь конторы.
— Мне непременно сейчас же надо видеть Гутманна, — сказала она, — он сделал непостижимую ошибку.
— Господина Гутманна уже нет в конторе, — отвечал работник.
— Куда ж он девался?
— А Бог его знает. По вечерам он обыкновенно играет в домино в кофейной Прокопио или где-нибудь у знакомых.
— Что ж мне делать?
— Завтра контора будет отперта с восьми часов, и если вы пожалуете сюда, то наверное застанете господина Гутманна; а не то, коль прикажете, я передам ему об ошибке...
Серафима Ивановна возвратилась домой с самыми печальными предчувствиями и провела ночь как нельзя хуже: то ей снился Даниель, нежно обнимающий Клару, то Гаспар в фельдфебельском мундире, мстящий за свой затылок, то Аниська, убирающая Анютку в богатое ожерелье, то семейство Голицыных, требующее от неё отчёта в воспитании Миши..
Наконец томительные кошмары рассеялись: около восьми часов Серафима Ивановна встала, наскоро оделась, напилась кофе, попросила кухарку сходить за фиакром и начала пудрить свой нос.
— Там, в передней, кто-то спрашивает вас, сударыня, — сказала кухарка.
Серафима Ивановна очень обрадовалась.
«Это, должно быть, Гутманн, — подумала она, — он заметил свою ошибку, или, может быть, дворник со ставнем передал ему о ней, и он поспешил привезти мне...»
Оказалось, что это был совсем не Гутманн, а судебный пристав. Увидев бегущую к нему даму, он начал, ещё издали, низко раскланиваться, держа в левой руке шляпу, а в правой — листик бумаги.
— Что вам угодно? — спросила Серафима Ивановна, подойдя к посетителю.
— Я, не правда ли, имею честь говорить с превосходительной госпожой Квашниной?
— Да.
— По поручению господина Исаака, имею честь...
— Ну, я так и знала, что он прислал исправить свою вчерашнюю ошибку! — вскрикнула Серафима Ивановна, прерывая пристава. — Давайте скорее ожерелье...
— Позвольте заметить, сударыня, что ваше превосходительство изволите заблуждаться. Господин Исаак никакого ожерелья мне не поручал; а вот он представил ко взысканию вексель на ваше превосходительство, вексель в двенадцать тысяч ливров, и на меня возложена печальная, но необходимая обязанность попросить вас о немедленной уплате по этому бесспорному документу.
— Знаю! Это та бумага, что Гаспар и Исаак заставили меня подписать дней десять тому назад, но ведь платёж по ней назначен через четыре месяца. К тому времени я вышлю деньги.
— Документ — до востребования, сударыня. Господин Исаак, проведав, что ваше превосходительство изволите собираться за границу, обратился за удовлетворением к суду, а суд предписал мне получить это удовлетворение немедленно.
— А если я не хочу платить такому мошеннику, как Исаак, если вы узнаете, что он дал мне не двенадцать, а десять тысяч, что он дал мне их обрезанными червонцами и что он вычел проценты, — за четыре месяца вперёд?..
— Смею заверить, ваше превосходительство, что это меня не касается. Предписание суда ясно и положительно.
— А если я знать не хочу предписаний вашего суда?!
— Если вашему превосходительству неугодно будет согласиться на немедленное исполнение судебного приговора, то я с сокрушённым сердцем должен буду приступить к описи и к аукционной продаже движимости вашего превосходительства.
— Ну а если я докажу, на суде докажу, что и Гаспар, и Исаак, и Гутманн — отъявленные плуты и воры. Если я докажу, что не дальше как вчера они ограбили меня самым наглым образом: вместо сорокатысячного ожерелья они подсунули мне вот это кольцо... Если я докажу всё это, то неужели и тогда ваши суды не повесят этих бездельников?
— Всенепременнейше повесят; в этом ваше превосходительство не должны иметь ни малейшего сомнения: вашему превосходительству стоит только подать жалобу в судебную палату, и всех дерзнувших посягнуть на собственность вашего превосходительства перевешают; я даже могу рекомендовать вам очень искусного адвоката... Нам запрещено рекомендовать адвокатов, но для вас я готов преступить некоторым образом это слишком несправедливое запрещение; кому ж, коль не нашему брату, известны самые лучшие адвокаты?..
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Алексей Константинович Толстой (1817–1875) — классик русской литературы. Диапазон жанров, в которых писал А.К. Толстой, необычайно широк: от яркой сатиры («Козьма Прутков») до глубокой трагедии («Смерть Иоанна Грозного» и др.). Все произведения писателя отличает тонкий психологизм и занимательность повествования. Многие стихотворения А.К. Толстого были положены на музыку великими русскими композиторами.Третий том Собрания сочинений А.К. Толстого содержит художественную прозу и статьи.http://ruslit.traumlibrary.net.
Знаете ли вы, что великая Коко Шанель после войны вынуждена была 10 лет жить за границей, фактически в изгнании? Знает ли вы, что на родине ее обвиняли в «измене», «антисемитизме» и «сотрудничестве с немецкими оккупантами»? Говорят, она работала на гитлеровскую разведку как агент «Westminster» личный номер F-7124. Говорят, по заданию фюрера вела секретные переговоры с Черчиллем о сепаратном мире. Говорят, не просто дружила с Шелленбергом, а содержала после войны его семью до самой смерти лучшего разведчика III Рейха...Что во всех этих слухах правда, а что – клевета завистников и конкурентов? Неужели легендарная Коко Шанель и впрямь побывала «в постели с врагом», опустившись до «прислуживания нацистам»? Какие еще тайны скрывает ее судьба? И о чем она молчала до конца своих дней?Расследуя скандальные обвинения в адрес Великой Мадемуазель, эта книга проливает свет на самые темные, загадочные и запретные страницы ее биографии.
На необъятных просторах нашей социалистической родины — от тихоокеанских берегов до белорусских рубежей, от северных тундр до кавказских горных хребтов, в городах и селах, в кишлаках и аймаках, в аулах и на кочевых становищах, в красных чайханах и на базарах, на площадях и на полевых станах — всюду слагаются поэтические сказания и распеваются вдохновенные песни о Ленине и Сталине. Герои российских колхозных полей и казахских совхозных пастбищ, хлопководы жаркого Таджикистана и оленеводы холодного Саама, горные шорцы и степные калмыки, лезгины и чуваши, ямальские ненцы и тюрки, юраки и кабардинцы — все они поют о самом дорогом для себя: о советской власти и партии, о Ленине и Сталине, раскрепостивших их труд и открывших для них доступ к культурным и материальным ценностям.http://ruslit.traumlibrary.net.
Повесть о четырнадцатилетнем Василии Зуеве, который в середине XVIII века возглавил самостоятельный отряд, прошел по Оби через тундру к Ледовитому океану, изучил жизнь обитающих там народностей, описал эти места, исправил отдельные неточности географической карты.
«Кто любит меня, за мной!» – с этим кличем она первой бросалась в бой. За ней шли, ей верили, ее боготворили самые отчаянные рубаки, не боявшиеся ни бога, ни черта. О ее подвигах слагали легенды. Ее причислили к лику святых и величают Спасительницей Франции. Ее представляют героиней без страха и упрека…На страницах этого романа предстает совсем другая Жанна д’Арк – не обезличенная бесполая святая церковных Житий и не бронзовый памятник, не ведающий ужаса и сомнений, а живая, смертная, совсем юная девушка, которая отчаянно боялась крови и боли, но, преодолевая страх, повела в бой тысячи мужчин.
Роман популярного беллетриста конца XIX — начала ХХ в. Льва Жданова посвящён эпохе царствования Петра Великого. Вместе с героями этого произведения (а в их числе многие исторические лица — князь Гагарин, наместник Сибири, Пётр I и его супруга Екатерина I, царевич Алексей, светлейший князь Александр Меншиков) читатель сможет окунуться в захватывающий и трагический водоворот событий, происходящих в первой четверти XVIII столетия.
Предлагаемую книгу составили два произведения — «Царский суд» и «Крылья холопа», посвящённые эпохе Грозного царя. Главный герой повести «Царский суд», созданной известным писателем конца прошлого века П. Петровым, — юный дворянин Осорьин, попадает в царские опричники и оказывается в гуще кровавых событий покорения Новгорода. Другое произведение, включённое в книгу, — «Крылья холопа», — написано прозаиком нынешнего столетия К. Шильдкретом. В центре его — трагическая судьба крестьянина Никиты Выводкова — изобретателя летательного аппарата.
Исторические романы Льва Жданова (1864 — 1951) — популярные до революции и ещё недавно неизвестные нам — снова завоевали читателя своим остросюжетным, сложным психологическим повествованием о жизни России от Ивана IV до Николая II. Русские государи предстают в них живыми людьми, страдающими, любящими, испытывающими боль разочарования. События романов «Под властью фаворита» и «В сетях интриги» отстоят по времени на полвека: в одном изображён узел хитросплетений вокруг «двух Анн», в другом — более утончённые игры двора юного цесаревича Александра Павловича, — но едины по сути — не монарх правит подданными, а лукавое и алчное окружение правит и монархом, и его любовью, и — страной.
В книгу вошли три романа об эпохе царствования Ивана IV и его сына Фёдора Иоанновича — последних из Рюриковичей, о начавшейся борьбе за право наследования российского престола. Первому периоду правления Ивана Грозного, завершившемуся взятием Казани, посвящён роман «Третий Рим», В романе «Наследие Грозного» раскрывается судьба его сына царевича Дмитрия Угличскою, сбережённого, по версии автора, от рук наёмных убийц Бориса Годунова. Историю смены династий на российском троне, воцарение Романовых, предшествующие смуту и польскую интервенцию воссоздаёт ромам «Во дни Смуты».