Царский духовник - [3]

— Да будет благословение над князем Иваном. Что скажешь, дьяк? — спросил Макарий, благословляя Тетерина и подавая ему для поцелуя руку.

— Князь Иван хочет тебя видеть, святой владыка. Когда поволишь принять его?

— Коль князю Ивану досуже, жду его милость сейчас.

Дьяк с новым низким поклоном удалился, и спустя немного времени Шуйский вошел к новгородскому владыке в келью.

— Потайно хотел бы я с тобою говорить, святой владыка, — промолвил гость, недоверчиво поглядывая на стоящего у стены Сильвестра.

— Говори без боязни, князь, отец Сильвестр свой человек!

Продолжая недоверчиво посматривать на священника, Шуйский проговорил:

— Наметили мы, святой владыка, в митрополиты игумена Троице-Сергиева монастыря, Иоасафа… Угоден он тебе?

Макарий на минуту задумался: он хорошо понимал, что идти против любимца великого князя было невозможно, и потому, сдержав себя, спокойно ответил:

— Князь Иван Васильевич, супротив его избрания я не пойду.

Ответ Макария, по-видимому, пришелся князю по душе.

— Вижу, владыка, что ты понимаешь пользу государеву, скажу тебе по совести, что и другие владыки согласны избрать Иоасафа, я с ними со всеми уже переговорил.

Разговор на этом прекратился. Князь, снова получив благословение от Макария, вышел из кельи.

— Видишь, отец Сильвестр, сколь справедливо писание: «Будьте кротки, аки голуби, и хитры, аки змии». Скажи я ему, что не по сердцу мне Иоасаф Скрипицин, все равно ничего бы из этого не вышло, в митрополиты бы его избрали, а я заслужил бы немилость.

— Владыка святой, не иди против Иоасафа, он человек для России нужный и, верь мне, будет полезен великому князю.

— Неужели ты так думаешь? — изумленно спросил Макарий. — А я стоял бы на стороне Даниила.

— Он свержен, владыка святой, и едва когда-либо снова получит митрополичий посох, его слава отошла, увидишь сам, как будет поступать Иоасаф.

— А ты почему это знаешь?

— Сказывали ближние к нему люди. Я сегодня кое-кого спрашивал.

— Что ж, коли так, пусть избирают его в митрополиты.

Случайная встреча Сильвестра в Успенском соборе со служками троицкого игумена выяснила ему личность будущего московского владыки; Иоасаф показался Сильвестру самым подходящим изо всех остальных кандидатов. Он верил, что скромный игумен с большим вниманием, чем кто-либо другой, отнесется к своей трудной обязанности.

IV

Члены собора все уже съехались, но он еще не начинался, потому что не было из Москвы молодого князя.

Иоанн вернулся только в конце февраля, и на другой же день его прибытия собор был открыт. Все съехавшиеся архиепископы, игумены и прочие высшие духовные лица заранее уже знали, что их избрание должно пасть на Иоасафа Скрипицина: всесильный князь Иван Шуйский не позволил бы им избрать кого-либо другого. Приходилось с этим согласиться, и те из владык, которые хотели снова вернуть Даниила, во избежание неприятности или молча согласились на избрание Иоасафа или же уехали раньше времени в свои паствы под предлогом нездоровья.

Вновь избранный митрополит хотя и выказывал явно свое дружелюбие к князю Ивану Шуйскому за свое избрание, но в душе питал к нему неприязнь.

— Негоже так было поступать с дьяком Мишуриным и митрополитом Даниилом, — говорил он своим близким и преданным людям.

Мишурин был по приказанию Шуйского раздет догола, а митрополит Даниил свергнут, по желанию тех же князей Шуйских.

Хотя собор уже окончился, новгородский владыка все еще оставался в Москве. Вначале его задерживала распутица, а затем вновь избранный митрополит, прослышав о просветительской деятельности Макария в Новгороде, просил его сам остаться в Москве на некоторое время.

Новгородский владыка послушно исполнил просьбу Иоасафа и пробыл в Москве все лето до начала осени.

— Отпусти ты меня, — обратился наконец Макарий к митрополиту, — паства моя сиротеет, аки овцы без пастыря, коли тебе нужно знать о моем новгородском деле, оставляю тебе попа Сильвестра, ему все известно не меньше меня самого, он тебе все расскажет.

Новгородский архиепископ отправился восвояси, оставив в Москве Сильвестра, которого новый митрополит причислил в число временных священников Благовещенского собора.

Мало-помалу неизвестный до сих пор новгородский иерей стал приобретать влияние у нового митрополита. Знания Сильвестра, столь редкие для того времени, сразу выделили его среди невежественного соборного духовенства. Зоркий Иоасаф также отметил его. Сильвестр во многом был ему полезен советом, он нередко решал дела по его указанию.

Малолетний Иоанн IV был бессилен, как говорит по его собственным словам летопись:

«Оставшись с братом Георгием круглыми сиротами по смерти матери нашей Елены, много перенесли мы горя от боярской власти. Подданные наши, хотевшие увеличить только свое достояние, нашли царство без правителя, о нас, государях своих, заботиться не стали, начали хлопотать только о приобретении богатства и славы, стали враждовать друг с другом. И сколько зла они наделали! Сколько бояр и воевод, доброхотов отца нашего, умертвили! Дворы, села и имения дядей наших взяли себе и водворились в них! Казну матери нашей перенесли в большую казну!..»

Вот как обращались ближние бояре с малолетними князьями, порождая со стороны последних ненависть к себе.