Царская Семья - жертва темной силы - [23]

На Дворцовой площади собралась большая толпа, уже наэлектризованная слухами о выстрелах. Из толпы стали раздаваться оскорбительные выкрики в сторону солдат.

Первой стала стрелять рота Преображенского полка. Приказ открыть огонь по Дворцовой площади был дан С. Васильчиковым. После двух залпов на месте остались убитые и раненые.

На Васильевском острове тоже стреляли по баррикадам. Там рабочие громили магазины.

Теперь уже произошел перелом в поведении рабочих. Выстрелы их больше не пугали. Слышались проклятия, вопли, и они уже не бежали, а шли под огонь.

Что-то страшное творилось в этот день в городе Петербурге не только на земле, но и на небе. Утром оно покрылось серо-белой мглою, и мутно-красное солнце дало отражение: на небе появилось три солнца. Около трех часов дня показалась необычная для зимы яркая радуга. Вскоре она потускнела и началась снежная бур

Как будто Господь указывал народу Своему, по какому пути он мог идти - к Святой Троице, и по какому пути он пошел - к революции, к хаосу и к безбожию.

В местных отделах «Собраний русских фабрично-заводских рабочих» не только молодые, но и верующие пожилые рабочие как бы помутились в разуме. Они в исступлении топтали ногами не только портреты Царя, но даже и святые иконы.

Только к одиннадцати часам вечера удалось войскам водворить в Петербурге порядок.

Точное количество пострадавших осталось неизвестным. Правительство занизило цифры, революционеры их завышали. По официальным данным убито было 128 человек, ранено - 360. «9-е января»- стало днем начала революционного движения в России.

Министр Внутренних дел Святополк-Мирский созвал в тот же день вечером совещание, где хотел выяснить, кто дал распоряжение стрелять. В результате расследования было установлено, что командиры не получили приказа открывать огонь. Они действовали согласно общим уставным положениям.

Император Николай II глубоко переживал события «кровавого воскресенья». В своем дневнике он записал:38

«Господи, как больно и как тяжело» .

Он уволил Святополк-Мирского и градоначальника Петербурга Фуллона. Государь пожертвовал из своих личных средств 50 тысяч на пострадавших и принял у себя в Царском Селе депутацию от рабочих.

Дальнейшая судьба главного лица событий «9-го января» - отца Георгия Гапона была следующей:

Спрятанный Рутенбергом о. Гапон остригся, чтобы его не узнали, и стал рассылать прокламации рабочим, где говорилось: «Отомстим же, братья, проклятому народом царю … бомбы, динамиты, - все разрешаю». Вскоре он уехал в Париж и поселился в семье Евно Азефа, где вступил в партию эсеров.

В октябре 1905 года о. Гапон вернулся в Россию и вошел в сношения, с одной стороны, с революционерами, с другой - с тайной полицией.

Рабочие по-прежнему доверяли о. Георгию, а революционеры, наоборот, разочаровались в нем и решили его «убрать». Главным организатором этого дела был Евно Азеф, а исполнителем - Петр Моисеевич Рутенберг. В марте 1906 года о. Гапон был найден повешенным в окрестностях Петербурга.

За границей трагедия «9-го января» была подхвачена прессой и сильно преувеличена. В Англии Императора Николая II называли «убийцей».

С.Ю. Витте уговаривал Государя открыто объявить народу, что он не причастен к событиям «Кровавого воскресенья». Но Император отклонил это предложение. Он не хотел, чтобы общественность винила во всем его армию. Вместо этого он принял депутацию от рабочих в числе тридцати четырех человек. Император говорил с ними, как отец с детьми, и уговаривал их не поддаваться революционной пропаганде. Потом рабочих угощали чаем.

Александра Феодоровна была в отчаянии. В письме сестре, принцессе Виктории Баттенбергской, она писала, что её супруг несет тяжелый крест; что у него нет никого, на кого он мог бы положиться, и она на коленях умоляет Господа - дать ей мудрость, чтобы помогать ему; Императрица писала, что Петербург - это не русский город, что настоящие русские - глубоко преданы своему Государю, и что она так любит свою новую страну…

После «кровавого воскресенья» террор в России стал разворачиваться в усиленном темпе.

18-го февраля 1905 года бомба террориста Каляева разорвала на куски Великого князя Сергея Александровича.

Его супруга, Великая княгиня Елизавета Феодоровна, с тех пор удалилась от светского мира. Когда-то веселая и жизнерадостная, теперь она всецело ушла в молитву и не снимала траура. Она сняла его только тогда, когда была возведена в сан настоятельницы основанной ею Марфо-Мариинской обители.

Ни Государь, ни Императрица Александра Феодоровна не присутствовали на похоронах убитого Великого княз

В день его трагической смерти Елизавета Феодоровна слала одну телеграмму за другой, умоляя сестру с Императором не приезжать на похороны. Она боялась за их безопасность. Государыня в это Время кормила Наследника, и переживания могли плохо отразиться на ее здоровье и на здоровье младенца.

Несмотря на свое горе, Великая княгиня нашла в себе достаточно мужества, чтобы поехать в тюрьму к убийце мужа, Ивану Каляеву. Там она передала ему прощение от имени своего покойного мужа и умоляла его покаяться в совершенным им страшном грехе - убийстве. Но Каляев не внял ее просьбе. Он чувствовал себя героем, и даже гордился своим преступлением. Раскаяние не коснулось его окаменелого сердца.