Царская немилость - [70]

Парень визжал и брыкался, но получив несколько ударов от Сёмы, сдулся и позволил освободить себя от чужого мундира. Сжался в комочек, чего-то пряча между ног и руками прикрываясь. Ничего там особенного не было. Пётр Христианович подошёл к бывшему гусару и спросил:

– Где форму взяли?

– Господи Исуси, иже…

– А ну, прекратить. Смотри, гадёныш, я сейчас знаешь, что сделаю? Я отрежу ухо у второго ряженого ахтырца и заставлю тебя его съесть. Если не съешь, то отрежу ухо уже у тебя и заставлю всё равно съесть. Потом, в случае если не договоримся, то отрежу ту финтифлюшку, что ты там прячешь, и всё равно заставлю тебя съесть. Ну и если не договоримся и тогда, то пойду проделаю ту же шутку со вторым. – Брехт сделал паузу, дожидаясь пока голенький парнишка осознает всю пагубность игры в молчанку.

– Господи Иисусе …

– Не получилось, ну, ладно. Сам напросился. – Пётр Христианович подошёл к невидимому из-за двери второму разбойнику и, достав из кармана непонадобившуюся финку, отчекрыжил у трупа ухо. Вытер лезвие о волосы бедолаги и вернулся к парнишке.

– Ешь, – протянул ему трофей.

– А-а-а! – итак минуту целую, пока Брехт не пнул его.

– Где форму взяли?

– Убили двух гусар, Господи… – опять пнул, – Ироды!

– Это начало только. Где награбленное у ювелира позавчера?

– Господи Иисусе.

– Я пойду, второе ухо отрежу, а ты пока это ешь, вернусь, не съешь – у тебя отрежу. – Брехт бросил окровавленное ухо душегубу мелкому на колени.

– Что ты хочешь? Ирод! – Подскочил как ужаленный «ахтырец».

– Где то, что вы забрали у ювелира и англичанина?

– Не скажу. – И руками прикрылся ожидая, что Брехт его ударит. Надо было, но сдержался.

– Ухо ешь, – граф обогнул дверь и подошёл, отрезал от покойника второе ухо, потом подумал и заверещал, будто ему больно.

– Теперь на очереди твои уши, у него больше нет, – Брехт бросил в забившегося в угол душегуба второе ухо.

– Господи … Это всё брат. Он убивал! Я не убивал. Скажу где, только пообещайте отца и Таньку не трогать!

– Да у вас семейный бизнес?! Ц. Плохо как. Нельзя брать чужое. Ладно, говори, где награбленное?

– В дому у нас в подполе в кадке с капустой. Только тятьку и Таньку не трогайте.

– А дом где? – А как их не трогать? Ну, хотя …

– На Воздвиженке.

– Лошадь откуда?

– У гусар, которых Сёма убил, была и конь ещё каурый.

– Он где? – Что-то ему на разбойников с именем Семён везёт. Нехорошее имя. Не будет таким сына называть.

– В дому.

– Проводишь?

– А вы Таньку с батей не тронете? – и сопли по пушку своему размазывает.

– Ну, если они выдадут всё, что вы забрали у ювелира и торговца инструментом. Стоять. А раньше вы не промышляли?

– Нет. Раньше Сёма мясником робил, а потом не стали его нанимать, он напился и хозяина бычка побил, тот печёнку не хотел отдавать.

– Водка – зло.

Чубарый конь

Событие шестьдесят пятое

– А бабы у вас в аду имеются?

– Ну а как же без них?

– И что? Симпатичные хоть?

– А зачем нам в аду уродины?

Артём Каменистый, из книги «Демон-самозванец»

Граф задумался. Отошёл от паренька и стоял, поглядывая на белую лошадь. Красивая. Нет, не об этом думал. Думал, что нужно на эту Воздвиженку срочно ехать. Пока Отец Крёстный этих братьев разбойников не запаниковал и не бросился в бега с неизвестной Танькой. Воздвиженка это ведь рядом совсем, улица в районе Арбата. Нужно туда срочно выдвигаться. Вот только, как бы соседей не переполошить. Самому полицейским в руки попасть тоже не хотелось. И Сёму с Ивашками на это дело одних отправлять нельзя. Они там, с их везением и умением, точно дров наломают.

– Сёма, подбери этому душегубу, чем прикрыться. Нужно срочно ехать за награбленным, там у этих двоих братьев разбойников отец ещё есть. Как бы он, этих сыночков не дождавшись, не пустился в бега с награбленным. Да, и мешок не забудь. Нужно этому гусару ряженому на голову мешок натянуть, чтобы он не узнал, где его держали. Запрягай назад лошадей. Снова на двух санях поедем. Погодь, и упряжь приготовь запасную, там ещё один конь есть, его тоже заберём. Золота много. И под него крепкие мешки посмотри, найти надо.

Как не спешили, а еле в час уложились. Пока лошадей в сани запрягли, пока нашли какие-то обноски у Демида для младшего разбойника. Потом долго искали, во что старшего новопреставленного раба божьего завернуть, не везти же по Москве его в исподнем. В результате ничего путнего не нашли и завернули в попону. Придётся там оставить и новую потом купить Демиду. Потом мешки искали. Золото вещь тяжёлая, прохудившиеся и гнилые не подойдут, прорвутся сразу. Пришлось вытряхивать в кормушки три мешка с овсом лошадёнке Демида приготовленных. Тоже потом придётся прикупить, а то объели бедного печника.

Наконец, надели Семёну, так звали младшего из братьев, на голову мешок и тронулись.

– Ты, покружи немного, чтобы этого душегуба запутать …

– Вашество, так не проще их потом всех на дворе ихнем и порешить, зачем врагов оставлять, да и на самом деле душегубы же, – стал учить его уму разуму Тугоухий.

Нда, прямо в воздухе переобулся, а сам, интересно, чем полгода промышлял? Гувернёром работал?

– Нет, Сёма, пусть с ними Господь разбирается. Кроме того они полезное дело сделали, там должно потом им зачесться. Они англичанина убили. Вот ты сколько англичан – врагов наших злейших убил?